Белоснежка и Аллороза - [65]

«Прости меня, отец, я согрешила».

Возможно ли такое?

Чтобы Сара отправилась искать Трейси Килбурн, нашла ее, столкнулась с ней лицом к лицу…

«Она села в машину, — рассказывала миссис Уиттейкер. — Я полагаю, она взяла свою машину. Да. И отправилась на поиски другой женщины и нашла эту другую женщину, нашла любовницу своего отца. Нашла себя, мистер Хоуп. Осознала себя как фантом любовницы, плод воображения, который она сама же создала. И не смогла вынести этого ужаса. И пыталась убить себя».

Или причиной ужаса было реальное убийство?

На столе Блума лежало открытое досье Джейн Доу — Трейси Килбурн.

Кто-то убил ее, это очевидно. Был ли этот «кто-то» Сарой Уиттейкер — другое дело. Однако же Сара ударила Кристину Сейферт с такой силой, что потребовалась интенсивная медицинская помощь.

«Вы оказываете ей очень плохую услугу, — предупреждал меня доктор Пирсон. — Вы помогаете ей уничтожить себя».

Я мрачно глядел на досье.

Блум наблюдал за мной.

— Мэтью, — тихо сказал он. — Почему бы тебе не пойти домой? Ты ничего не можешь сделать, пока мы не найдем ее.

Я кивнул.

— Мэтью?

— Да, Мори?

— Ступай домой, о’кей? Я дам тебе знать.

Глава 13

Я мучительно размышлял о том, куда же исчезла Сара…

Что она предприняла?

Затаилась ли где-то в Птичьем заповеднике, среди густых зарослей, столь же буйных, как, по-видимому, и ее разум?

Мне не следовало пить, но я пил.

И продолжал «прокручивать» в голове все, что произошло. Снова и снова.

Приканчивая второй стакан мартини, я вспоминал каждое ее слово, каждый жест, пытался расшифровать мельчайшие нюансы ее поведения, анализировал все ее суждения.

Я все еще не верил в ее безумие.

Но она ударила Кристину Сейферт каблуком-шпилькой, острым как стилет.

Могла и убить.

Если она не психопатка, зачем ей это делать? Мы ехали в Южный медицинский госпиталь. Группа врачей, абсолютно непредубежденных, обследовала бы ее, и…

Возможно, подтвердила бы диагноз тех, других…

Я тяжело вздохнул.

И припомнил ее настойчивое требование, чтобы сопровождающим был мужчина. Не планировала ли она бегство с самого начала? Она как будто знала о местонахождении передвижной автозаправочной станции. Неподалеку от Птичьего заповедника. Была ли Сара здесь раньше? Не рассчитала ли загодя, что мужчина не станет сопровождать ее в женский туалет? «Джейк, по крайней мере, не подсматривает за мной, когда я сижу в уборной». Но даже если бы сопровождающим был мужчина, разве он не последовал бы за ней к женской комнате, не подождал бы снаружи? Или там, в туалете, было окно? Не планировала ли она сбежать через окно? Если такое окно существовало. Войти в туалет, — надзиратель-мужчина ждет снаружи, — выбраться через окно и скрыться в зарослях. Ей пришлось изменить свой план, когда в «Убежище» настояли, чтобы с нами поехала Кристина. Сара выбрала туфли на шпильках — не самые подходящие для встречи с людьми, которые будут судить о ее психическом состоянии, но смертельно опасное оружие в руках отчаявшейся женщины. Она напала на Кристину, оставила ее лежать на полу, — Боже, не она ли убила Трейси Килбурн и бросила труп в реку Сограсс?

Звонит телефон…

Это Блум…

Они, должно быть, нашли ее.

Я бросился в кухню, схватил трубку.

— Хэлло?

— Папа?

— Здравствуй, милая, как поживаешь?

— Хорошо, — сказала Джоанна.

— Что ты делаешь?

— Смотрю телевизор. Мама ушла обедать с Оскаром Плешивым.

— Показывают что-нибудь хорошее?

— Разве так бывает? — Она колебалась. — Папа, ты узнал то, что должен был узнать?

— О чем ты, дорогая?

— О… ты знаешь… о школе.

— Ах да, — сказал я. — Правильно…

— Мне не нужно будет уезжать, папа?

Доктор Пирсон утверждал, что я оказал Саре плохую услугу, поддерживая ее иллюзии. Следует ли мне теперь поддерживать надежду Джоанны, что ее не пошлют осенью в новую школу? Должен ли я стать Белым Рыцарем, которым она жаждала меня видеть?

— Папа, — спросила она, — ты уладил это?

Ей было четырнадцать лет.

Я перевел дыхание.

— Дорогая, — сказал я, — я, конечно, поговорю с твоей матерью, но…

— Я думала, ты уже разговаривал с ней.

— Разговаривал. Мы оба — Фрэнк и я — руководствовались соглашением о раздельном проживании супругов.

— Тогда для чего ты опять собираешься говорить с ней?..

— Я поговорю с ней еще раз. Но, милая, если она будет настаивать…

— Не надо так, папа!

— Джоанна, я не могу запретить ей отослать тебя. Нет таких средств.

— Ох, папа! — Джоанна всхлипнула, бросила трубку.

Я смотрел на телефон. Мне было тяжело. Может, позвонить ей? Все же я повесил трубку и вернулся в гостиную. Включил свет повсюду. За окнами легкий бриз раскачивал пальмы. Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким.

Я снова вспомнил Сару, наш разговор:

«— Сколько лет Джоанне?

— Четырнадцать.

— О Боже. Почти женщина. Какого цвета у нее волосы?

— Простите, Бога ради, но что у вас за пристрастие к волосам?

— Ну… Ваша жена Сьюзен была шатенкой?

— И осталась ею.

— А ваша подружка Эгги была брюнеткой.

— Да.

— Так какого цвета волосы у вашей дочери?

— Она блондинка.

— Ага. Как я.

— Да.

— Она хорошенькая?

— Я считаю, что она красива.

— А я красивая, как вы думаете?

— Вы очень красивая.

— Красивее Джоанны?

— Вы обе хороши.

— Кто еще должен меня волновать?