Беллисима - [47]

—У меня от Левши голова кружится, — взахлеб делилась она со своей кузиной и подругой. — Он весь окутан тайной. Левша прекрасно одевается, у него машина, он обожает всякие приключения. Но он что–то от меня скрывает. Меня это не пугает, нет, напротив… Я вижу, что он лжет мне иногда, и не пытаюсь его разоблачить…

—Я тебя понимаю, — печально отзывалась Патрисия, — все, что связано с грехом, с тайной, — это влечет, неудержимо влечет к себе. Лишь бы жить, жить по–настоящему, а не влачить это жалкое существование. Оно невыносимо.

Ванесса чувствовала, что Патрисии хочется говорить о себе, но она была так устроена, что чужая откровенность не слишком прельщала ее. Поэтому она продолжала:

—Я ничего толком не знаю о Левше…

—А ты спроси его прямо, кто он такой и чем нанимается, — не слишком уверенно посоветовала ей Патрисия.

—Да, пожалуй… Неплохо бы выяснить, что именно он скрывает от меня…

Ванесса уже несколько раз пыталась задавать этот вопрос Левше, но он умело переводил разговор на другое. Он обещал ей золотые горы, твердил, что откроет перед ней новые горизонты, но все это пока были слова, слова, которые ничего не значат. Ванесса не могла сказать, что безумно влюблена в Левшу, но он умел подогревать в ней интерес к себе. И временами она думала: как бы узнать, что он такое о себе скрывает, выследить его, что ли?.. Тот ли он, за кого себя выдает?..

…После разговора с Раулем Марисоль отправилась в «Карменситу».

Она притащилась в свой ночной клуб, как раненный насмерть зверь приходит в собственное логово, чтобы там, в стороне от чужих глаз, умереть.

Бравада слетела с нее, как только она захлопнула дверь кабинета Рауля.

Теперь она думала только об одном — как ей жить дальше?..

Марисоль ни разу не вспомнила об угрозах Роке, о том, что он выгонит ее на улицу, если она осмелится уйти вдвоем с Раулем. Она не принимала эти угрозы всерьез, зная, что Роке находится от нее в такой же унизительной зависимости, как она сама от Рауля.

При мысли о том, что она глупо попалась на удочку Рауля, Марисоль готова была зубами скрежетать от бессильной ярости… Она поверила в его любовь, а поверив в нее — полюбила сама.

Еще час тому назад она была готова на все ради Рауля, даже на то, чтобы уйти из бара, лишиться приличного заработка, но вдруг выяснилось, что ее самоотверженность никому не нужна. Это был хороший урок, ничего не скажешь, и теперь ей оставалось только одно — как следует усвоить его, запомнить, как таблицу умножения, чтобы впредь думать лишь об одном — о собственном благополучии.

На душе у нее кошки скребли, когда она переступила порог своего клуба и пошла прямо в зал, чтобы пропустить пару рюмочек.

Роке несколько минут наблюдал за ней. Он почувствовал, что его «хозяйка» сейчас в таком состоянии, что ей лучше не выговаривать за то, что она сидит в зале и глотает вино, как обычная «ночная фея». На лице у Марисоль было написано отчаяние, и Роке чувствовал себя удовлетворенным: значит, тот хлыщ, ради которого она была готова забыть свои обязанности, бросил ее, как простую шлюшку.

Кретин! Он просто не разглядел породы в этой девушке, не угадал, какое она чудо! Впрочем, Роке был готов расцеловать этого идиота, который смог отказаться от такого сокровища, как Марисоль.

Момент показался ему самым благоприятным для возобновления собственных ухаживаний, и Роке, немного поколебавшись, спустился в зал и подсел к Марисоль.

—Что ты здесь делаешь? — с озабоченным видом спросил он. — Почему ты сидишь в зале?

Марисоль лениво обернулась к нему.

—Изучаю твой товар, — щелкнув мизинцем по бутылке с вином, ответила она. — Не слишком изысканное горючее… А что, у тебя нет ничего получше?

Роке расплылся в торжествующей ухмылке.

—Грегорио! — громко позвал он. — Принеси нам самого лучшего шампанского… того, которое пьют короли и королевы… Моя королева будет пить шампанское?

Марисоль сделала капризную гримаску.

—Оно и правда стоит того, чтобы я его отведала? Роке подсел к ней ближе и положил руку на спинку ее кресла.

—…Марисоль, королева моя… Для тебя — все самое лучшее…

Марисоль ткнула его кулачком в плечо.

—Э-э, Роке, не все, не все самое лучшее… Лучшие чувства — они ведь не для таких, как я? Любовь — это не для меня, так ведь?

—Твоя участь — владеть всеми, а не одним! — льстиво уговаривал ее Роке. — Всеми, понимаешь? Ты же королева… А я — твой король. Весь мир будет лежать у наших ног… Ты веришь мне? Ты согласна быть всегда моей королевой?..

Марисоль, глотнув бокал шампанского, притянула Роке к себе.

—Лучше быть королевой, — прошептала она ему на ухо, — чем жалкой попрошайкой, которая клянчит любви… Я правильно говорю?

—Итак, да здравствует моя королева! — в восторге провозгласил Роке.

Рикардо пытался добиться от Габриелы признания, почему она вдруг так переменилась к нему, но та не желала ничего объяснять ему, твердя, что любит Артуро и собирается на днях оповестить родных о помолвке с ним.

Он добился лишь того, что в один прекрасный день Габриела объявила ему и Федерико, что уходит из «Тропибеллы».

Она и в самом деле мгновенно собрала свои вещи и кое–какие эскизы и, к удивлению служащих фирмы, хлопнула дверью.