Белка, голос! - [60]
Подземная война закончилась. Возьми силой оставшуюся в живых суку.
Не убивай её.
Корм есть. Вдвоём на нём можно продержаться несколько месяцев. Ты начал делать знаки. С помощью сигналов своими испражнениями, лаем, воем, ты делал знаки: «ПРИХОДИ. ПРИХОДИ. ВОЙНА ЗАКОНЧЕНА».
Ты сообщал: «У НАС ПЕРЕМИРИЕ».
Вторая собака что-то почувствовала. Ты понимал тем самым чувством, которому нет названия, что она что-то почувствовала.
Вы встретились на твоём складе с продовольствием, на твоей американской территории. «Я ТУТ ОДИН КОБЕЛЬ, — лаял ты. — ПИЩИ ЗДЕСЬ ДОСТАТОЧНО. ПОЛНЫМ-ПОЛНО, — лаял ты. — ПОЭТОМУ СЕЙЧАС ВРЕМЯ ДЛЯ СЛУЧКИ. МЫ С ТОБОЙ ВДВОЁМ ПОЛОЖИМ НАЧАЛО ЭТОМУ МИРУ».
Дошли ли до неё твои слова?
Три дня спустя у «красной собаки» между ног стало влажно. У оставшейся в живых антиамериканской суки началась течка. Она рылась на твоём американском продовольственном складе, пока не наелась, спала, потом вновь забиралась, рылась, опять спала, опять просыпалась, ела и наконец приняла стойку. Разумеется, ты возбудился. Ты забрался на неё. Забрался, завертел задом.
И раз.
И два.
И три.
Сука не сопротивлялась.
Между её ног сочилась твоя сперма. Твоё семя.
Ты успокоился.
Это случилось ночью через пять дней после вашей встречи, глубокой ночью по верхнему вьетнамскому времени. Тебе перегрызли глотку во сне. Откусили яйца, а затем разорвали дыхательное горло.
Ты умер.
Легко.
DED, ты умер.
А дальше продолжалась история выжившей суки. Сука использовала убитого пса. Распорола его живот клыками. Внутри было тепло. Она вгрызлась в печень и селезёнку. Мясо. Она пила пока ещё не свернувшуюся кровь. Это было ей необходимо. Надо было питаться как следует. Ведь у неё в чреве жили щенки.
Чувством, у которого нет названия, сука догадалась, что понесла.
Нельзя было пренебрегать подготовкой. Она готовилась к родам.
Прошло примерно девять недель. Над заваленным четвёртым уровнем разнёсся какой-то шум. Сука не обращала на него внимания. Армия Северного Вьетнама-Вьетконга возобновила разработку тоннелей.
Однако сука затаила дыхание, чтобы её не отыскали бывшие хозяева. Она уже больше не «красная собака». Она просто мать. Мать, которая готовится к первым родам. Инстинкт приказывал ей: спрячься там, где тихо. Рядом с тобой должен быть корм, держись подальше от людей. Брось людей. Забудь их.
Мать следовала этой команде.
Поэтому пряталась в недрах земли.
Начались родовые схватки. Она должна была вот-вот родить. Она выталкивает из себя скользкие плодные пузыри — один, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой. Один за другим, не торопясь. Трое рождаются мёртвыми. Сука съедает послед, как сделала бы любая сука-мать, а затем съедает своих мертворождённых щенков.
Трое рождаются живыми.
Она начинает выхаживать их. Однако возникают проблемы с кормлением. У неё мало молока. Двое быстро слабеют. Она опять слышит команду инстинкта. Мать не медлит. Она убивает ослабших щенков.
Она съедает их трупы.
Остаётся всего один.
Он что было сил присасывается к материнской груди.
Он растёт.
Здоровым, здоровым щенком. DED, это твой сын. Щенок — кобель, у него нет клички. Он не унаследовал твоего имени, поэтому не будет пожирать плоть и кровь собак. Даже когда сдохнет его мать. Это происходит в феврале 1969 года. Период грудного вскармливания уже закончился. Безымянный щенок, который не стал пожирать труп матери, подражал её поведению при жизни. Он питался едой, оставленной в пещере, в которой был рождён.
Тело матери стало разлагаться и вонять.
«КАК ПРОТИВНО!» — думал Безымянный. Вонь, растущая изо дня в день, наконец отогнала Безымянного. Безымянный стал двигаться. Ты видишь, DED? Твой сын хорошо соображал. Он тихонько-тихонько стал бродить по четвёртому уровню. Подражая поведению матери, которая считала необходимым скрываться, он научился этому сам. DED, при жизни ты ведь тоже знал об этом, лабиринт пещер изменился. Одни проходы были прорыты заново, другие закрыты. Были заброшены те проходы, через которые «человеку было не пробраться». Однако разве это могло остановить щенка? Теперь он ползал не только по четвёртому, но и по третьему, второму и первому уровням.
Тебя, должно быть, впечатляло, как ориентируется твой сын. Безошибочно предугадывает маршруты. Он находится в заново разработанном «новом новом мире», неуловимый, незаметный для людей.
Именно так.
Поэтому ты можешь быть спокоен.
Покойся с миром.
Наступила весна, безымянный щенок быстро рос, как и прежде. Он сирота, однако ни разу ещё не страдал от голода. Он прекрасно знал, где (в каком из тоннелей) и что можно утащить (на каком складе можно покопаться, чтобы не возникло проблем). Он был всеведущ в отношении еды. Однако безымянный щенок не мог удовлетвориться простым выживанием. Его юная жизнь не придавала ценности этим знаниям. Скорее наоборот, ценно было незнание. Его привлекало то, чего он не знает. Поэтому, прячась от людей, он подглядывает за ними. Когда вырыли новый склад боеприпасов, он сразу оказался там. Когда в соседней с подземной кухней пещере стали держать живых кур и они каждый день несли яйца, он сразу же оказался возле этой пещеры. Когда в подземном госпитале устроили операционную (во второй половине апреля из Ханоя был командирован врачебно-санитарный отряд), когда установили генератор для освещения операционной, он попытался как можно ближе подойти к чуду — свету. Вот так, то одно, то другое, то третье.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Тэру Миямото (род. в 1947 г.) — один из самых «многотиражных» японских писателей, его книги экранизируют и переводят на иностранные языки.«Узорчатая парча» (1982) — произведение, на первый взгляд, элитарное, пронизанное японской художественной традицией. Но возвышенный слог пикантно приправлен элементами художественного эссе, философской притчей, мистикой и даже почти детективным сюжетом.Японское заглавие «Узорчатая парча» («Кинсю») можно перевести по-разному, в том числе и как «изысканная поэзия и проза».
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.