Белградская трилогия [=С Новым годом, Белград!] - [4]
Мича: Плакала, потому что напилась.
Кича: А напилась от тоски.
Мича: Не от тоски, а от виски. Целую бутылку выпила, я отлично помню.
Кича: Отлично, что ты «отлично» помнишь. Тогда вспомни, какая это была любовь. Я даже хотел жениться.
Мича: Yes, так бы тебе мама и разрешила…
Кича: Сейчас не важна мама, важно желание, мечта. Это была сильная любовь.
Мича: Самая сильная. Ну и что?
Кича: А то. Она меня любила, но все равно меня бросила. Несмотря на клятву. О чем тебе это говорит?
Мича: Что она была сука.
Кича: И это правильно, но для моей теории неважно. То, что я тебе объясняю уже два года, это то, что любовь на расстоянии абсолютно невозможна, и ты, наконец, должен с этим смириться!
Мича молчит, опускает голову.
Кича: Я поэтому и привел этих девиц, это хорошие девушки из хорошоих домов, очень общительные, и рады, что познакомились с иностранцами.
Мича: Даже не сомневаюсь.
Кича: Давай, Мича, пожалуйста, не посрами меня…
Мича необычайно решителен.
Мича: Слушай, Кича, ты действительно думаешь, что Ана мне изменяет?
Кича: Да сто процентов…
Кича смотрит на очень серьезного Мичу. Не знает, что ответить.
Кича: Я думаю, что она верна на сто процентов… Ана? Она удивительная девушка, она тебя обожает. Где бы она… Я так сказал, чтобы не тратить время понапрасну. Что с тобой, Мича?
Мича решителен, ужасно холоден.
Мича: Если она мне изменяет, мне конец.
Кича напуган решительностью Мичи. Мича холоден и необычайно рассудителен.
Мича: Я покончу с собой, Кича.
Кича: Что ты говоришь, что ты мелешь…!!!
Мича: Я все сказал. Теперь веди этих скорпионов.
Кича колеблется несколько мгновений.
Мича: Чего ждешь?
Кича послушно идет к двери. Видит Алену. Он обескуражен. Алена молчит. Только грустно смотрит. Кича немеет.
Кича: Осталось только одно.
Теперь и Мича смотрит на Алену. Его взгляд вызывает тоску.
Мича: Отлично, удачи тебе…
Кича: Но это твоя!
Мича: Нет, без проблем, мы же братья, спокойно возьми ее себе!
Кича: Я бы с удовольствием, но она не хочет. Говорит, что ее интересуешь ты. Давай, Мича, пожалуйста. Я обещал девушке…
Мича глубоко вздыхает. Алена смотрит в пол.
Мича: Ну, давай, если ты обещал…
Кича: Вот так, Мича, вот это брат, настоящий…!
Мича: …если ты дашь мне позвонить Ане!
Кича: Кретин… Я только подумал, что мы договорились. Я не могу работать только на телефон. Мы столько счетов оплатили, уже купили бы утюг!
Мича: Да подавись ты этим утюгом, дурак!
Кича: Что ты сказал?
Мича: Ничего.
Кича действительно оскорблен.
Кича: Это твоя благодарность.
Мича молчит.
Кича: Как тебе не стыдно.
Мича: Извини, Кича. Я действительно не хотел.
Мича в конце концов поворачивается к Алене. Откашливается, затем произносит.
Мича: Dobrý den.[7]
Чешка кивает головой, стыдливо. Молчит.
Кича: Куда ушла вторая?
Кича помогает себе руками, когда говорит по-чешски. Или когда думает, что говорит по-чешски.
Кича: Kde je…druga?[8]
Девушка пожимает плечами.
Алена: Odešla.[9]
Кича: Да? A kde?
Алена: Domů.[10]
Кича: Что?
Алена только пожимает плечами. Она все время смотрит на Мичу своими огромными глазами.
Кича: Это мой брат…bratr…
Алена, не переводя взгляд, протягивает руку.
Алена: Alena.
Мича жмет руку.
Мича: Мича.
Алена: Já vím.[11]
Мича: Вы говорите по-сербски?
Алена: Ne.[12]
Мича замолкает. Алена тоже молчит. Она смотрит на него, он смотрит в пол. Кича ждет. Вдруг Мича смотрит на часы.
Мича: Ой, я совсем забыл, извините, у меня важное дело…
Мича быстрым шагом идет к двери, любезно улыбается Алене. Она только смотрит на него, взгляд грустный, но полный понимания.
Мича: Ну, что ж, ahoj,[13] было приятно познакомиться.
Алена машет ему. Спокойно.
Алена: Ahoj.
Мича по пути к двери незаметно берет телефон. Кича окликает его на самом выходе.
Кича: Мича…
Мича: Да, Кича?
Kича протягивает руку. Мича отдает ему телефонную трубку.
Кича: Сядь, Мича.
Мича послушно садится. Кича указывает Алене на стул рядом с Мичей.
Кича: Садись и ты.
Aлена сразу садится.
Кича: (Миче) Разговаривай.
Мича не знает с чего начать. Не знает и как начать.
Мича: Dobrí den.
Алена: Dobrý den.
Мича замолкает, молчит и девушка.
Кича: Мича!
Мича тяжело ладит с чешским языком, ошибается, мычит, помогает себе руками.
Мича: A-a…..Jak se jmenujete?[14]
Алена: Alena.
Мича: А, да, Alena. To znám.[15]
Мича снова замолкает. Вспоминает.
Мича: Káva?[16]
Алена: Ne.
Мича опять замолкает. Затем произносит.
Мича: Viski?
Алена: Ne.
Мича: Ну, у нас и нет виски.
Алена: Prosím?[17]
Мича: Ничего, ничего.
Алена опять пожимает плечами. Мича молчит. Затем произносит.
Мича: Svetr leží na stole.[18]
Алена смотрит перед собой. На столе ничего нет.
Алена: Kde?
Мича: Prosím?
Алена: Prosím?
Кича: Что ты сказал?
Мича: Svetr leží na stole. Свитер лежит на столе.
Кича: Какой свитер?
Мича: Откуда я знаю, какой свитер. Так написано в уроке!
Кича: В каком уроке?
Мича: В первом. Чешский для начинающих, страница один, ahoj, ahoj, страница два, это со свитером.
Кича: Мича! Что ты из себя дурака строишь! Не стыдно? Девушка на тебя смотрит! Ведь наверняка знаешь еще что-нибудь!
Mича вскакивает, кричит.
Мича: Знаю, знаю, почему нет. Je Jana prodavačka? Je Petr dobrí student? Je Helena v Praze? Je svetr na stole?[19]
Мича вскакивает на стол. Кричит.
![Семейные истории [=МамаПапаСынСобака]](/storage/book-covers/8c/8c2bda7ef4b3806759e4a8d8e700e47ac25b1ec6.jpg)
«Клево! Потому что жизнь сурова». Так поют дети, которых играют взрослые актрисы. И играют клево, и жизнь, в которую они играют - сурова. Хотя, что перед нами дети, понимаешь не сразу. Подумаешь, детская площадка. Ну, игрушками забавляются. Едят кашу из песка. Мало ли куда заведет театральная условность! Может, это все должно обозначить проблему всеобщего инфантилизма.
«Супермаркет» — снова история о затхлом западном мире, где ничего никогда не меняется, так что героям несколько раз приходится жить в одном и том же дне. Место действия — школа для детей эмигрантов — в сущности, представляет собой витрину.Неясно, в какой стране находится школа (то ли Австрия, то ли Германия), неясно, почему в ней всего два ученика, причем одна из школьниц — дочь директора. Директор на протяжении всего действия пытается всучить регулярно навещающему его журналисту собственное диссидентское досье, якобы выкупленное им у органов.
![Кузнечики [=Саранча]](/storage/book-covers/74/7467b534f7097c2607ceb6889ae9191e0646d170.jpg)
В пьесе «Саранча» все персонажи находятся в состоянии перманентной войны друг с другом: красавица жена вытирает ноги о тряпку-мужа, ее брат-гомосексуалист бросает на улице слабоумного отца, чтобы тот не вернулся больше домой, мать и дочь не могут и пяти минут поговорить без взаимных упреков, а подозрительный до маниакальности тележурналист видит в каждой хорошенькой девушке шпионку. Эти люди не умеют любить, они эгоистичны до последней степени, относятся к жизни потребительски и самоутверждаются, поедая друг друга.
Главный герой пьесы, Карл, как мы узнаем позже, — эмигрант из Европы. Из какой именно страны он приехал, неизвестно. Однако в самом начале пьесы Карл — типичный представитель класса богатых одиночек, который, наконец, дождался своей очереди на покупку квартиры в престижном доме. Его квартира-студия поражает чистотой и дорогими вещами. Однако ничто не радует героя, он ведет скучную размеренную жизнь обеспеченного нью-йоркца.В пьесе Америка представлена как бездушная страна денег, где платят за все, в том числе за улыбку, вежливое обращение и доброжелательный взгляд официанта.
Эта замечательно правдивая история о людях, находящихся в сложных семейных и любовных взаимоотношениях. В одной из ремарок Срблянович пишет: «Все персонажи постоянно едят», поэтому зал ресторана с живой джазовой музыкой знаменитого трио Евгения Борца — лучшее место действия. Впрочем, персонажи, как и положено саранче, с удовольствием едят и друг друга, так что наблюдать за ними интересно. Тем более, что финал у этой истории, с легким мистическим привкусом, довольно необычный и даже загадочный.«Я часто слышу о „новой драматургии“, так вот, на мой взгляд, пьеса „Саранча“ прекрасный, живой образец этой самой „новой драматургии“, только предстающей не в виде выхолощенной мрачной фантазии, а как очень жизненный и художественно точный слепок с повседневности.
В сборник входят пьесы одного из наиболее интересных и значительных современных драматургов США. Творчество Стейвиса отмечено масштабностью и остротой проблематики, выразительностью характеров, актуальностью сценических коллизий. Его пьесы — это драмы идей, здесь обретают голос известные исторические личности — Галилей, Джо Хилл, Джон Браун.
В пьесе одного из наиболее интересных американских драматургов XX века Галилей бросает вызов религиозным догмам, встречает сопротивление церкви и ведет борьбу с невежеством, страхом и унынием.
Действие пьесы разворачивается в 1964 году в католической церковной школе в Бронксе. Директор школы, строгая и требовательная монахиня, сестра милосердия, Алоизиус Бьювер, теряется в смутных сомнениях относительно отца Флинна, священника церкви, при которой существует школа. Она собирает своих преподавательниц (также монахинь) и намекает им, что со священником что-то не в порядке и что они должны быть бдительными и сообщать ей о всём, что им покажется странным или необычным. Пьеса получила Пулитцероскую премию и Тони за лучшую пьесу в 2005 году.
В пятый том собрания сочинений вошли: роман Театральная история ((Histoires comiques, 1903); сборник новелл «Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов» (L’Affaire Crainquebille, 1901); четыре пьесы — Чем черт не шутит (Au petit bonheur, un acte, 1898), Кренкебиль (Crainquebille, pièce, 1903), Ивовый манекен (Le Mannequin d’osier, comédie, 1908), Комедия о человеке, который женился на немой (La Comédie de celui qui épousa une femme muette, deux actes, 1908) и роман На белом камне (Sur la pierre blanche, 1905).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.