Белгород-Днестровский - [9]

Так, что гоголевский Чичиков, мечтавший нажиться на «мертвых душах», был не единственным в своем роде и явился на свет божий не только как плод писательской фантазии. Кстати говоря, некоторые историки литературы считают, что реальным прототипом Чичикова послужил один из бессарабских помещиков.

Рос уезд — хоть медленно, рос и его центр. Если в 1826 году число жителей Аккермана не превышало десяти тысяч, то в 1860 году оно достигло двадцати пяти тысяч, а к 1910 году — почти пятидесяти тысяч, то есть в течение века увеличилось в пять раз. Преобладание украинцев, переселившихся сюда из приднепровского края, бросалось в глаза всем кто посещал город. Он, писал И. Нечуй-Левицкий, «стал уж и вовсе украинским городом».

Накануне отмены крепостного права Аккерман считался одним из наиболее развитых центров Бессарабской губернии. Он укрепил за собой славу «виноградной столицы» приднестровского края.

Большая часть садов и виноградников принадлежала маленькой группе местных богачей и колонистов, в карман которых, понятно, шли и основные доходы.

В связи с бурным развитием виноградарства постепенно образуется особая прослойка городского пролетариата — рабочие-виноградари. Ее составляли по преимуществу разорившиеся мелкие владельцы.

Изготовленные белгородцами вина составляли главный предмет торговли в крае. Обладавшие отличными качествами, они пользовались успехом наряду с лучшими французскими винами.

Развивались в городе и ремесла — гончарное, сапожное, бондарное и другие. Горшки, сапоги, бочки, хлебные изделия сбывали тут же. В лавках, которых было не меньше двухсот, продавали также товары, привезенные из Одессы, Кишинева, Харькова. Ежегодно в городе устраивалась большая ярмарка, на которую съезжались люди со всего Приднестровья.

В пореформенный период Россия становится постепенно на капиталистический путь развития. В. И. Ленин в своем труде «Развитие капитализма в России», касаясь образования рабочих рынков на юге и юго-востоке страны, писал, что в Бессарабской губернии таким рынком стал Аккерман (Белгород). К концу прошлого века в нем появляются крупные промышленные предприятия — работают три сахарных завода, две табачные и четыре ватные фабрики, более семидесяти мельниц; развивается порт, который имел пять причалов; открывается восемьдесят рыболовецких пунктов; увеличивают выпуск продукции виноделы и салотопы. Перед империалистической войной город получил выход «в свет» по железной дороге, которая соединила его с Кишиневом. А в разгар войны была проложена ветка на Одессу.

Оставлял желать лучшего внешний облик города. Простые горожане ютились в низких мазанках, сквозь маленькие тусклые окошки едва проникал солнечный свет.

По вечерам город утопал во мраке, а в дождливую погоду пешеходы тонули в грязи. Негде и не от кого было получить надлежащую медицинскую помощь. Нередко, когда случалось несчастье, можно было наблюдать картину, описанную современником: «Рабочий свалился, обливаясь кровью. Соседи стали помогать унять кровь, засыпали рану землей, залепили мякишем хлеба, обмотали портками, снятыми с упавшего».

К 1860 году в городе насчитывалось тринадцать начальных школ, в которых учились всего-навсего двести пятьдесят учеников. Работало здесь также уездное училище, где получали образование пятьдесят три ученика. Зато количество питейных заведений приближалось к полустам.

Из двадцати шести тысяч рублей, поступивших в городскую казну в 1875 году, третья часть ушла на содержание полиции и пожарной охраны, а на нужды просвещения было израсходовано лишь две тысячи двести рублей. Причем, ввиду финансовых трудностей городская дума решила отменить плату за преподавание иностранных языков в уездном училище и уменьшить содержание младшему медицинскому персоналу.

Комментарии, казалось бы, излишни. Но все-таки предоставим слово автору справочной книги-путеводителя «Аккерман и его окрестности», увидевшей свет в 1895 году. «Аккерман, — с горечью пишет он, — казалось бы, должен достигнуть известной степени культурности, развить стремление к общественной жизни и просвещению... Но, к величайшему моему сожалению и стыду (ведь я сам аккерманец), я должен констатировать совершенно противоположное».

Мрачными красками описывает спрятавшийся за таинственным «И. Я.» автор и общественную жизнь города. Отдел императорского общества садоводства, общество для пособия нуждающимся в образовании, благородное собрание страдают одними и теми же хроническими недугами: в них царят дрязги, сплетни, корыстолюбие. Единственное светлое пятно — недавно открывшаяся общественная библиотека, в которую записалось сто читателей. Библиотека пользовалась большой популярностью. Достаточно сказать, что уже в первый год существования в нее поступило около семнадцати тысяч заявок на книги. А через десять лет спрос на литературу увеличился более чем в два раза.

Но книжный фонд библиотеки пополнялся медленно, не было средств, а в то же время городские власти тратили огромные суммы на содержание полиции, в полтора-два раза больше, чем на народное образование и культуру. В 1904 году долг библиотеки составлял 1026 рублей 26 копеек. Немало по тому времени. Если пожертвования передовой интеллигенции в пользу библиотеки были небольшими, но искренними, то вот какой была так называемая помощь от весьма состоятельных граждан города. В отчете совета библиотеки записано: «С особым удовольствием совет считает нужным отметить, что в отчетном году Аккерманское общество взаимного кредита нашло нужным уделить в пользу библиотеки небольшую сумму (8 рублей —