Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [34]

— Сейчас за тобой придет сержант, и ты пойдешь с ним к «хозяину» — засипела «жучка» — И помни, что мы с подругами будем тебя ждать — с этими словами «жучка» засветила Зое из-под одеяла ржавое лезвие ножа.

Сержант возник возле дверей барака после отбоя, когда измотанные переживаниями дня женщины, укутавшиеся в свои лохмотья, устало забылись в тревожном сне.

— Вставай! — толкнула Зою давешняя «жучкина» прихлебательница — Чего зенки вылупила, иди на выход. Сержант ждет — приказала она и с завистью в голосе добавила — Маши там хорошенько передком, глядишь, и срок скостит. Везет же дурам!

Зоя вскочила с места и не глядя на нее, наспех убрав волос под клетчатый сатиновый платок, направилась к дощатым дверям.

Прямо у входа топтался тот самый сержант с мертвенно-бледным безжизненным лицом, которого она видела в окно барака.

Оглядев ее с ног до головы, он чему-то неудовлетворенно хмыкнул и подтолкнул рукой вперед.

— В штаб! — бросил он точно в пустоту. Они вышли за территорию карантинных бараков, где им открыл калитку спрятавшийся в воротник шинели охранник, и пошли мимо длинных саманных одноэтажных зданий, пересекая зону по диагонали.

Зубы у Зои предательски мелко постукивали, вдоль спины то и дело пробегал холодок, она казалась себе пойманной в силки крохотной птичкой.

«Зачем мне сопротивляться, ведь от него будет зависеть моя лагерная жизнь? Надо просто закрыть глаза и отдаться. Конечно, в первый раз будет противно, а потом привыкну. Сопротивляться не имеет смысла, я в его власти. Да и что я могу сделать, слабая женщина? Тем более, жена изменника Родины. Была бы я полноправной! Черт с ним, пусть делает что хочет. Хоть бы был не отвратительным на внешность! «Жучка» права, надо радоваться, а не печалиться».

Пригладив таким образом бунтующие мысли, она несколько поуспокоилась, приноравливаясь к широким шагам быстро идущего сержанта.

Пройдя через несколько ворот, где им открывали вохровцы, по длинному «конверту» из колючей проволоки, они подошли к П-образному каркасно-камышитовому зданию и вошли в него.

Сержант вел ее мимо расположенных по обе стороны коридора высоких дверей с табличками, по кроваво-красной ворсистой дорожке, к просторной приемной.

Между кожаным черным диваном, над которым висел портрет В.И.Ленина и коричневым шкафом для верхней одежды, упираясь резными ножками в зашорканную ногами дорожку, стояла тумбочка с красивыми каминными часами. На небольшом письменном столе, предназначенном для секретарши, склонившись изогнутой металлической шеей к печатной машинке, светила лампа ночного освещения.

— Видно на ней печатают расстрельные списки — неожиданно для себя решила Зоя, продолжая рассматривать патефон, притаившийся у шторы.

«По ночам слушает музыку. Трахает зэчек и слушает пластинки, сволочь. Интересно, под что он предпочитает? Ее муж — генерал очень любил включать Русланову, а этот?»

Сержант что-то застрял в кабинете начальника и за это время, которое она была предоставлена летящим, ударяясь друг об друга мыслям, одна из них, шальная и сумасшедшая, поразила сердце, словно стрела, выпущенная из лука.

«Я ведь обещала Васе думать о нем. Вот он, хоть и Вор, но какой-то настоящий». Зоя вспомнила, как вздрагивала всем телом, когда он впервые прикасался к ней, мятые цветы под серым арестантским одеялом, прямой взгляд его голубых глаз, в которых не читались наглость, хамство и даже вожделение. Они светились ясным небесным светом, верой во что-то сильное, неотвратимое, что невольно притягивало к нему, так что хотелось спрятать голову в распахнутом вороте рубахи на его широкой груди.

Раскрылась дверь. Сержант поманил ее пальцем. Она шагнула вперед. Он подтолкнул ее внутрь.

— Я за дверью — тихо бросил он и растворился, точно призрак.

В глубине кабинета Зоя рассмотрела, сидевшего за столом, крепкого чернявого лысоватого мужчину в полковничьем кителе с расстегнутым воротником. Медные пуговицы кителя сверкали так, что было больно на них смотреть — они слепили. С левой стороны над нагрудным карманом на синей ткани кителя светились две орденские планки, а на правой блестел знак «Почетный чекист». На мгновение мужчина показался Зое отлитым из меди бюстом, а не живым человеком. На круглом, приятном лице из — под густых бровей, на нее взирали два любопытных усталых глаза. Под широким, утиным носом, словно слипшиеся, плотно сжатые плотоядные губы с затаенной хитринкой в уголках.

Полковник тоже пристально рассматривал ее, словно под лупой.

— Фуфайку сними — приказал он.

Зоя омертвелыми, негнущимися пальцами едва справилась с телогрейкой, сбрасывая ее на пол.

— Убери шаль с плеч.

Ее дырявая шаль тоже полетела вниз.

— Скидывай тряпье.

— Не буду.

— Что ты сказала?

— Не буду.

— Т-т-а-а-к! Я тут сижу, трачу на тебя свое время, а ты будешь выпендриваться? — полковник побагровел лицом и, медленно поднявшись, направился к ней.

Тело Зои стало ватным, ноги подогнулись, задрожали, и внутри вдруг чему-то захотелось сломаться.

Полковник Зайцев подошел к ней вплотную и, дыша на сжавшуюся в комочек, застывшую статуей заключенную перегаром, резким и сильным движением схватил рукой между ее ног.