Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [26]

— Что я Вор?

— Вы не просто Вор, вы Вор Бриллиант — это ваше имя. Такое, извините меня определение чистоты и прозрачности, не дается всякому и, кроме того, как мы знаем — бриллиант, очень драгоценный камень. Так что за вашим Воровским извините меня именем, большая Судьба и ответственность.

— Не надо пророчить Соскис — широко улыбнулся Васька — Я этого не люблю.

— Это не пророчество, молодой человек, просто Соломон Самуилович Соскис умеет по — настоящему ценить редкие драгоценные камни. Мне кажется, я вам пригожусь в вашей лагерной жизни.

Васька вновь оскалился:

— Ы-ы-ы! Умеете вы евреи, напустить на себя важность. Но и ума вам не занимать, столько веков выживать в гонениях…

— Да, если хотите, молодой человек… особенно примите во внимание факт, что в Ивдельлаге мне удалось не умереть, а работать, устроившись культоргом. А если бы я попал на лесобиржу, тогда Василий, я с вами бы уже не ехал, а пребывал в ином царствие. В 1941 году, когда я шел по этапу, мне доводилось видеть, как уголовники выламывали у евреев золотые зубы и тех, кто противился, топили в параше за отказ. Мы, действительно чего только не пережили Василий, я не беру далекую историю, когда Моисей водил евреев по Синайской пустыне 40 лет. Я возьму гораздо ближе — в гражданскую войну были страшные погромы по местечкам и городам и как мы выжили, одному только Богу известно? Мои бедные родители! А прошедшая война? Как же вам повезло, что вы в войну, я извиняюсь, были юным пареньком.

— Не таким уж и юным — вставил слово Васька — Рано пришлось взрослеть!

— Я знаю! Я знаю! Но что делать! Что делать! Выслушайте меня Василий, я хочу, чтобы вы это знали, потому что оно вам пригодится. Я много информирован, так вот, в 1941 году в ГУЛАГЕ было не меньше 6 000 000 заключенных, и смертность была просто ужасающей, в тот год и возник лозунг: Ты умри сегодня — а я завтра! А в 42 году, в Воркуте заключенные подняли вооруженное восстание и почти всех их перебили из пулеметов НКВДэшники. Той же осенью в Красную Армию записались около 30 000 заключенных. Тогда на Ивдельлаге был 12 часовой рабочий день, в лагере для тех, кто не выполнял норму, стояли виселицы Василий. Это был самый настоящий лагерь смерти, вы представляете себе? — испуганный насмерть голос Соскиса сползал на шепот, а порой не было и его, только в ужасе от пережитых воспоминаний кривились губы.

— В 1943 году в Вологде был массовый побег заключенных, их расстреляли с самолетов, это мне в пьяном виде рассказывал режимник лагеря. Всех православных священнослужителей, которые находились в нашем лагере, в одну ночь собрали и куда-то вывезли, оказалось, что их расстреляли без всякого суда. А в Карлаге, куда нас везут Василий, там очень много членов ОУН.

— Кто это такие?

— Вы не знаете? Вам это обязательно необходимо знать, молодой человек. Это бандеровцы, они очень организованны и их много, их очень много, они дружные и ими руководят опасные люди. Они сила!

— А эти? Ну, которых посадили в пути… что они за люди?

Соскис сделал удивленные глаза и прошептал прямо на ухо Ваське — Это англичане передали Советам целый казачий корпус, вместе с генералами и офицерами — тех, кого не расстреляли, всем дали срока и на этап…

— Ого! — вырвалось у Васьки.

— Их не надо бояться, они подавлены и как сила, ничего из — себя не представляют.

— Все ты знаешь Соскис — подозрительно произнес Васька, осклабившись.

— У меня это с детства молодой человек! Я пугал своих бедных родителей знанием всех новостей в городе, даже тех, которые должны были только произойти.

— Так тебе цены нет, Соскис!

— А то!

— А кто рулит малолетками, знаешь?

— Вы, конечно — же, ничего не слышали об организации «Отомстим за родителей». Это дети репрессированных советских и партийных работников. Их заговор был раскрыт в Москве. Так вот… паренек по кличке Москва, его подсадили к нам в эшелон на Красной Пресне, вот он и главный у них. Очень дерзкий мальчик. Сидел под «вышкой».

— Ох ты! Сколько ему лет?

— Восемнадцати еще нет. Так я пойду… если буду нужен, позовите меня.

— Ладно, иди Соскис.

КАРАБАС — ВОРОТА КАРЛАГа

Этап выгружался из вагонов ночью на глухом тупике. Метались по встревоженному небу лучи обезумевших прожекторов, выхватывая в цепком захвате бесчисленные ряды заключенных, сидящих на корточках с опущенными головами и множество солдат с оружием, оцепивших этап.

У рычащих псов из распахнутых пастей непрерывно сочилась слюна от злобы, казавшаяся кровавой. Сквозь низко нависшие темные, отдающие холодом облака, (словно кто-то раскинул над глухой степью гигантское тощее арестантское одеяло), не проглядывалось ни одной, даже крохотной звездочки. Казалось, что наступает Конец света, так были похожи в бликах света солдаты с воронеными автоматами в руках, на зловещих яджуджей и маджуджей. Вот сейчас раздастся трубный глас Архангеловой трубы, сопки, проглядывающиеся сквозь летящие крупными осами снежинки, содрогнутся и все живое забьется в щели, а беременные животные, скинут своих детенышей от наступающего ужаса.

— Не поднимать головы! — раздавались окрики солдат.

— Не разговаривать!

— Смотреть только под ноги!