Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [27]

— Всем безногим инвалидам, собраться на правом фланге!

Раздалась коротенькая автоматная очередь, вслед за которой разразился отвратительный мат:

— Шевелись клопы лагерные, перестреляю всех к е….й матери!

Огромный старшина в шинели с желтыми портупеями крест — накрест через широченную грудь, ходил между рядов заключенных с автоматом наперевес с опущенным вниз стволом. Автомат казался игрушечным в руке гиганта.

Где-то на правом фланге солдаты жестко били ногами заключенных. Ветер доносил к сидящим рядом на корточках — Ваське и Арсению, тупые звуки ударов и стоны избиваемых.

— Что творится, Василий! — шептал Арсений. Лицо его было облеплено снежинками, которые он боялся смахнуть рукавом.

— Лютуют гады! — лязгая зубами от страха, пробормотал Васька, не зная, как он среагирует, если кто-то из солдат посмеет ударить его — Вора Бриллианта.

«Ножа нет, вцеплюсь в горло! Зубами перегрызу, пусть только попробуют» — выстукивала морзянкой слабая мысль, не уверенная и оттого провисшая, как резинка трусов.

Им с Арсением с трудом удалось вынести из вагона безжизненное болтающееся тело Ваньки, по-прежнему находящегося в беспамятстве. Обезумевшие в животном ужасе арестанты сигали из вагонов вниз, и никто не слушал призывов Арсения помочь им вынести товарища.

— Когда будет команда — Встать! одновременно поднимем его — для чего-то проговорил Васька. Ему нужно было что-то произносить, чтобы не слышать звуки избиений. Он чувствовал, что когда говорит о чем-то, то становился уверенней и потому не хотел утрачивать это чувство.

— Нас сейчас поведут в зону, в карантине мы будем вместе, там Соскис займется Ванькой,… ничего, выживет, … он не такое пережил — бормотал Васька.

Арсений молча мотал головой, не отрывая взгляда оттуда, где в окончательно наступившей темени едва различимые фигуры солдат, травили собаками зэков.

— Василий, оказывается, пол этапа инвалидов привезли.

— Да. Они в других вагонах ехали.

— А как они до зоны доберутся?

— Спроси у начальника конвоя?

— Не злись Василий. Мне страшно. А тебе страшно?

Васька долгим взглядом вцепился в очкарика, его начинало потряхивать от нервов.

— А ты что думаешь, Вор, не человек что ли?

— А я, когда разговариваю с тобой, мне становится легче — признался Арсений.

Перед первым рядом сидевших на корточках зэков прошла свита офицеров, сопровождая энергичного мужчину в длинной шинели, перепоясанной ремнями.

— Этап встать!

— Встать!

— Под-ь-ем!

Мужчина остановился и выступил на полшага вперед остальных офицеров:

— Вы прибыли на Карабасскую пересылку, это Карлаг! Я, начальник конвоя. Предупреждаю сразу: шаг влево или вправо — расстрел на месте!

— Вот он какой, КАРЛАГ! — прошептал Васька рядом сидящему Соскису.

— С 1945 года через эту пересылку, прошло не меньше полумиллиона зэков, Василий — тихо, доверительно ответил Вору эрудированный всезнающий еврей.

— Ого!

— Сейчас каждый берет свой «сидор» и слушает команды!

— Этап! Все, кроме безногих! Безногие остаются на месте! — заорал огромный старшина с автоматом наперевес — Остальные нале — во! В колонну по пять — стройся!

Этап, поднявшийся на ноги, завозился, задвигался, медленно, из бесформенной толкучки, принимая очертания колонны. На спины зэков прыгали собаки, солдаты прикладами выравнивали строй.

— Колонна вперед! — раздалась команда.

Колонна дрогнула, точно раскалываясь, по — лакейски мелко засеменила ногами и двинулась в направлении горящих вдалеке под чернеющей сопкой, огней — казалось, что целый город зажег их в ожидании.

Васька и Арсений, пряча лица от налетавших роем мокрых, злых снежинок несли на плечах стонущего от боли Ваньку, стараясь не выпасть из колонны.

Вдоль бредущего строя носились ругающиеся матом солдаты и пинками вбивали выпадавших обратно.

«Пеца» со своим «шестеркой» двигался впереди Васьки с Арсением и ни разу не оглянулся на них.

— Красноперые бесы! Дорвались до власти! Эти не спустят! — скрипел зубами Васька, пытаясь удобней ухватить все время сползающего с его плеча больного товарища.

— Че лягаешься, конь? Прибереги копыта! — повис над семенящим быстрыми шажками строем, срывающийся детский фальцет какого-то бесстрашного малолетки.

— Мол-чать!

— Женой своей командуй, когда давать не будет, понял?

— Ха-ха-ха!

— Га-а-аа!

Малолетки в отличие от взрослых оказались бесстрашными.

— Притухли, каторжане хреновы, на зону ведь идем, в Дом Родной! — рванулся чей-то истошный крик в небо.

— Га-га-аа!

— Молодцы пацаны! — восхитился Васька.

— Не боятся! — прошептал Арсений.

Гирлянды светящихся лампочек, развешенных по периметру, вырисовывались все отчетливей по мере приближения этапа, демонстрируя масштабы гигантской зоны. Завиднелись черные шляпки вышек с прожекторами и автоматчиками на них, проступили высокие лагерные ворота с вахтой. Огромный лагерь была обнесена высоким внешним забором, с двумя рядами колючей проволоки поверху, за которой тянулся такой же внутренний, а между ними зловеще отсвечивали разложенные по земле «спирали Бруно». Вдоль направленных внутрь зоны надолбов из бревен с заостренными концами, по специально натянутой проволоке носились натасканные на людей громадные овчарки, брызжа слюной из черных пастей. Проходы между заборами, называемыми в народе «запретками» были вспаханы и залиты мощным ярким светом — подчеркивая мощь укреплений.