Бекар - [9]

— Садись, не дрейфь.

Аня на вопросительный взгляд Морозова пожала плечами: ничего не знаю. Пришлось сесть и вымучить лицом невозмутимость.

Машина резко рванула с места и, постукивая, словно вагон, на стыках бетонных плит, понеслась в сторону околицы. Выехав на просёлок в таёжном бору, Брагин заглушил двигатель. Для большей значимости некоторое время молчал. Некурящему Василию в первый раз жизни захотелось помять в руках сигарету, глотнуть едкого дыма и не закашляться, как это было когда-то на школьном дворе.

— Чё, за дурака меня держишь? — оскалился Витя.

Морозов промолчал, а молчание, как известно, знак согласия.

— Знаю, что держишь, — ещё кривее ухмыльнулся Брагин. — А зря, Маэстро. Мне бы щас по-простому и по-быстрому навалять тебе прямо при Ане, других-то способов у меня нет. Ты так и думаешь, правильно, Маэстро? Ду-умаешь, губёхи не криви. И окажусь я тогда жестоким идиотом, а ты добрым пианистиком. Так? И Аня будет смотреть на меня, как на... — он на мгновенье задумался подбирая слово, насилу вспомнил: — на ископаемое. Как их там? Неандертальцы?..

— Да ни о чём я не думал, — раздражённо ответил Василий. — Это же я ушёл, трусливо поджав хвост, а не ты.

— Упс! Правильный ход, Маэстро, пра-виль-ный! — любовно разбил он слово по слогам. — Признавать свои ошибки и слабости надо, особенно если ты намерен их исправить. Но лучше их не совершать. Поэтому я, Маэстро, морду тебе бить не буду. И Вознесенскому скажу, чтоб не лез, а то у него со вчерашнего дня руки чешутся. Всё будет по-джентльменски. Будем бороться за даму сердца. Но, чур, условие: я — без бокса, ты — без музыки! Что скажете, Джульетта? — повернулся он к растерянной от происходящего Ане.

— Меня Аней зовут, — только и нашлась она что сказать.

— Извини, Аня, — тут же поправился Брагин. — Принимаешь наш стратегический альянс? — и даже сам поразился умному словосочетанию.

— Альянс — это когда вместе, а не когда против, — буркнул Василий, но, похоже, это была никчёмная информация.

Даже в этот (казалось бы, на равных) момент, Витя выглядел этаким старшим товарищем, учителем жизни, задающим тон в любом деле. И Морозову казалось, что сам он в очередной раз выглядит посмешищем.

— Да боритесь вы хоть с музыкой, хоть с боксом, я вам что — приз?! — Аня резко открыла дверь и выскочила из машины, направилась в сторону посёлка.

— Ну вот, обнулила! — смущенно прокомментировал Брагин. — А значит, Вася, мы на равных, — впервые назвал он Морозова по имени.

— Вряд ли, Витя, — сомнительно пожал плечами Василий, — я ведь не смогу ходить с ней в ресторан, подвозить её на иномарке после уроков. И что вы все в этих тачках находите?

— Машинах! — уважительно поправил Брагин и нежно погладил руль. — Машина — тоже женщина!

— Урчит, дымит... — подлил масла в огонь Морозов.

Брагин мгновенно завёлся:

— Да ты, Вася, дурак полный или прикидываешься! У моей ляльки даже из выхлопа дорогим одеколоном пахнет! Ты с «уазиками» не путай! Не «Жигули» черметовские!

— Не, ну это болезнь какая-то, — пожал плечами Василий.

— Целыми днями клопов на пианино давить — это тоже болезнь. Ещё неизвестно — какая хуже.

— Ладно, пошёл я, — решился Морозов.

— Да уж я подвезу. Вот жалко, Аня ушла. Красивая она.

— Красивая. Женственная. Сейчас таких мало.

— Да мне тоже дуры с сигаретами во рту, краской измалёванные, не нравятся. Да ещё металлолома, пирсинг этот, по всему телу навешают. Тату всякие... Дуры.

— Дуры, — согласился Василий. — Это у них самовыражение.

— Слышал я их самовыражение, такого даже такелажник не скажет, когда ему труба на ногу упадёт. В натуре.

— В натуре.

Беседа закончилась вполне мирно, и Брагин подвёз Василия до самого дома. И даже протянул на прощание руку, будто и не соперники они, а партнёры. А далее — каждый занял своё место. Брагин — в шумной команде местных хулиганов, Морозов — у фортепиано. Аня — между ними.

Самое удивительное, что Виктор частенько стал навещать музыкальную школу, где ждал Аню в коридоре, а иногда приходил вместе с ней слушать Василия. Временами он по-своему выражал восторг исполнительским мастерством Маэстро. Хвалил его собственные композиции. Василию так же пришлось ходить на соревнования по боксу и, в свою очередь, не раз восхищаться боевым искусством Брагина. Аня же старательно напускала на себя равнодушие ко всему происходящему. Более прислушивалась к себе самой. И каждый из этой троицы понимал, что бесконечно так продолжаться не может. Тем более что за троицей постоянно увивался разочарованный неожиданным джентльменством друга Вознесенский.

4

Конец пакта о «разоружении» наступил в конце ноября, когда Василий выиграл конкурс. Выиграл — для пианиста это звучит особо.

В областной центр ездил не только он, администрация посёлка по просьбе директора музыкальной школы отправила туда ещё нескольких учащихся, среди которых была и Аня. И там Морозов, невзирая на фамилию, дал жару! Уже после конкурсной программы его просили играть ещё и ещё, студенты консерватории диву давались технике сельского школьника, маститые профессора одобрительно кивали, все с интересом слушали его собственные композиции... Когда Василий играл прозрачные «Септимы», «Квинты», «Терции» Игоря Ильина, разученные самостоятельно (к большому удивлению Изольды Матвеевны), он увидел в зале глаза Ани. До сих пор он был целиком поглощен музыкой. И вмиг чуть не потерял контроль над скользящими вдоль зебры клавиш руками. Во всяком случае, настроение сменилось. «Терции» он добивал уже «на автопилоте», без души.