Бекар - [13]

После уроков, во время обычной толчеи у гардероба, Аня подошла к нему и спросила так, словно они расстались вчера:

— Вася, проводишь меня?

Рядом, как вечное наваждение, стоял, поигрывая ключами, Брагин:

— Да я подвезу, Ань.

— Нет, мы пешком.

В глазах Виктора на секунду мелькнуло злое удивление, но он быстро взял себя в руки:

— Как хочешь. Сегодня вечером в клубе будет концерт. Банда какая-то выступает, из города приехали. Я заеду за тобой?

— Нет, не надо, не хочу я всю эту самодеятельность слушать, — с нескрываемым раздражением ответила Аня.

— Ну да, — скривился Виктор, — у тебя же свой Маэстро есть! Да, Маэстро?

— Да, — спокойно ответил Василий, — но и на любительский бокс она бы не пошла.

— Ну-ну...

Под это «ну-ну» и пришлось уходить в неизвестность, спиной чувствуя въедливый взгляд соперника.

— Хорошо, что ты тогда позвонил... второй раз, — сказала по пути Аня, — мне так плохо было, а ты сначала со своим дурацким вопросом. Я правда не знаю, зачем я тогда так поступила. Взрослой себя посчитала. Теперь стыдно. Девчонки все про это рассказывают...

— Я ничего прекраснее в жизни не видел! — Василий сколько мог вложил в голос убеждения.

— Молчи! А то больше не увидишь! — смущенно, но с едва скрываемой улыбкой отмахнулась Аня.

Мир вокруг изменился стал осмысленно возвышенным, а за таежными далями угадывалось зовущее завтра. Снова захотелось сесть за рояль и наполнить этот сияющий мир гармонией звука, выплеснуть переполнявшие чувства. Почти сразу закрутилась, пока ещё в подсознании, мелодия. Но сейчас у неё не было шансов прорваться в этот мир, рядом была Аня...

— Увидимся завтра, на репетиции, — сказала она на прощание у подъезда.

— Завтра обещают жуткий мороз. Я в Интернете смотрел.

— Ну ты же всё равно придёшь?

— Приду.

— Из-за музыки.

— Нет, потому что ты тоже придёшь.

— Приду.

На том и расстались. И окрыленный Василий уносил на щеке легкое прикосновение губ Ани.

Дома же долго силился вспомнить мелодию, что звучала в нём, когда они шли по улице, но она исчезла безвозвратно, как многое из того, что уходит из нашего сознания в другие, неведомые миры, а может — к другим людям. Ведь бывает так: читаешь изложенные на бумаге чужие мысли, а кажется, что они твои собственные. Особенно, если изложены талантливо. Или стоящий рядом с тобой человек произносит фразу, которую ты сам хотел сказать, но опоздал на какие-то доли секунды.

А бывает: вы оба говорите — одновременно. Чаще всего такое происходит с влюбленными.

Вместо лирической мелодии в уме закрутилась «Пурга». Зато как! Нет, вдохновение — дар Божий, его не заставишь молчать! Правда, можно не обращать на него внимания, как на погоду: идёт дождь, ну и пусть себе идёт, или погожий день за окном — а ты прожил этот день и ни разу красоте его не обрадовался...

6

— Здо́рово, — сказала Аня после похвалы Изольды Матвеевны.

На мгновение Василию показалось, что Аня ему завидует. Она так и сказала минутой позже:

— Вася, я тебе завидую, у тебя такой дар. Мне рядом с таким даром даже немного стыдно за то, что я инструменты мучаю, но просто приятно быть рядом.

— Да, быть рядом, — многозначительно подхватила Изольда Матвеевна. — Быть музой — это тоже дар, и, уверяю вас, даже более редкий, чем гениальность в любом искусстве или науке. Этот дар — дар терпения и самопожертвования.

И вдруг осеклась. Ученики смотрели на неё так, точно она вот-вот произнесёт пророчество, покажет им всю их жизнь и любовь на сто лет вперёд. Изольда Матвеевна замолчала, выразительным взглядом ответив ученикам, потом сказала:

— Вообще-то талант существует чаще всего не благодаря, а вопреки. Но поскольку без труда он как неограненный алмаз, то давайте продолжать работать. Аня, твоя очередь. А ты, Василий, сегодня будешь помогать мне, попробуй слушать Аню критически, мне интересно: какие бы ты сделал ей подсказки. Может статься, твои окажутся точнее, чем мои.

— Да ну, что вы, Изольда Матвеевна, — искренне смутился Василий.

Из музыкальной школы они вышли после одиннадцати. Пурга утихла, небо расчистилось, но звёзды отступили вглубь него из-за огромной полной луны, что склонилась над верхушками сосен, как настольная лампа Бога. Эхом пурги по улицам катилась позёмка. Студёная тишина белой пустыней легла вокруг человеческого жилья, и каждый шаг по свежим скрипучим сугробам будто рвал из неё клочки бумаги.

— Поздно уже, может, не стоит меня провожать? — засомневалась на перекрёстке Аня. — Мне тут рукой подать.

— Мы можем ещё немного постоять в подъезде, — почти взмолился Василий.

— Ну ладно, пойдём, только, чур, недолго, — и она взяла его под руку.

— Как получится, — игриво буркнул Василий.

— Я вот думаю: если ты выиграешь всероссийский конкурс, в чём я не сомневаюсь, то потом поедешь на международный. Выиграешь его...

— А потом?

— Ну... возьмут без экзаменов в консерваторию...

— Ты тоже поступишь, будем вместе учиться.

— Мой папа данное высшее учебное заведение называет консервой. Представляешь?

— Да я слышал, студенты так же говорят. Ань, а ты будешь ждать меня из армии?

— Из армии? Но зачем тебе туда? Там можно... Ты же талант можешь потерять! — Аня даже остановилась, тревожно всматриваясь в лицо Василия.