Беглый дедушка - [27]

– Отстаньте от нас, хотя бы ради Бога, – и мы пошли, не дожидаясь, пока от нас отстанут.

Оказывается, ради Него можно и приставать, и отставать. Обернувшись, я заметил, что у парня с девушкой получилось и то, и другое.

А дед сейчас будто сам записался в тех, которым рассказывают про Бога на улице. Странно, никто ведь к нему вроде не приставал. Я точно не приставал. Я и так знаю, что мы с ним вместе, хоть он и странный.

Мне было очень приятно, что дед ожил.

Однако, ради дедова паспорта я чуть не погиб. Раньше, в детстве, я чувствовал бы себя героем, которому достаточно приключения, как такового. Но сейчас, когда я изрядно повзрослел, душа требовала большего. Обещанный мне «Юный химик» пока не присутствовал в нашей двушке, и это разогревало во мне одно, неизвестно доселе, чувство. Это было неприятное чувство, и только понимание того, что это взрослое чувство, позволило мне его терпеть.

Мне было стыдно напомнить деду, что он мне кое-что обещал. Но еще более стыдно мне было напомнить себе, что неприлично мне, русскому интеллигенту во втором поколении, спасать человека ради награды. Борьба этих двух стыдов и вызывала как раз то чувство, которое я терпел, как все взрослые.

У нас, взрослых, всегда так: если что нас мучает, мы тут же напоминаем себе, что мы взрослые, и мучаемся теперь с удовольствием.

Глава 16

Вечерело. Бюрократически выражаясь, за окном кухни намечался закат. Редкое еще для этого времени года тепло не могло согреть всех уличных пешеходов. Днем солнышко еще как-то удерживало их на улице, а сейчас они торопились забуриться в свои уютные двушки и трешки. Да уж, из окна теплой кухни куда интереснее изучать холод.

В ожидании мамы наша с дедом компания тусила на кухне. Ах да, мы взяли к себе Матраса, пожить часок в приличной компании. Он приперся, так и не выучив уроки… ах да, уроки. Шла с базара кошка, но забыла кинуть камень в окошко, вот мы и проспали. Я тоже не сделал уроки. Рассказать, что ли, завтра в классе, как мы паспорт спасали? Смеяться будут друзья одноклассники. Особенно надо мной, филологически развитым парнем с мамой врачом и четкой жизненной позицией. Да уж…

– Эй, – позвал меня Матрас, – ты там что, снова в буквах застрял?

Голос Матраса выдернул меня из рассуждений о невыученных уроках. По мере взросления я начал ценить свои рассуждения. Мы, взрослые, делаем вид, будто спасаемся в них от жизни. А на самом деле просто отдыхаем от своих Матрасов.

Вынырнув, я все-таки решил вежливо показать Матрасу, что услышал его зов из реальности.

– А? Что? – изобразил я рассеянность, – Ах да уж…

Нехитрый Матрас повелся на мой артистизм. Он заржал, хлопнул себя по коленям, как старик, и качнулся на стуле, взбалтывая внутренний мир.

– Ты, Серый, переучился, – сообщил мне Матрас весело, но авторитетно.

В воздухе запахло дядей Вадимом. Я подумал, что если завтра «форд» сорвется с клиньев и переедет дядю Вадима, то уже есть кем его заменить.

– Да уж, – сказал я, имея в виду, что Матрас недоучился, – А что плохого в знаниях? Вон под окном метёт тротуар дядя Ильгиз – о такой ли он мечтал жизни?

Дядя Ильгиз, обычное мигранто, не мёл прямо сейчас под окном, но я не особенно-то и соврал, привирая. Время от времени он там метёт.

– Дворник наш ни о чем не мечтал, – сказал Матрас, – Он мигранто, так получилось.

По Матрасову выходило, что мигранто получается из тех, кто не мечтает. Это было простецкое рассуждение в духе его отца. Не сомневаюсь, дети Матраса будут регулярно получать леща.

Дед, кажется, тоже понял, что Матрасу крайне показана наша компания. Не в том смысле, что показали и выгнали, а в том, что показали и втянули в себя могучим насосом русской интеллигентности.

– Я бы позволил себе заметить, – сказал дед, – что знание еще никому не помешало, хоть в нем и много печали. Впрочем, печаль тоже еще никому не помешала.

– Не говорите со мной по-взрослому! – взмолился Матрас, – Я пацан, мальчишка, мне всего двенадцать!

Мы с дедом переглянулись. Такое откровенное признание моих усилий по становлению взрослой личности мне польстило. Я прислушался – щелкает за ухом, не щелкает? Не щелкало, но с улицы отчетливо донесся шорох метлы дядя Ильгиза.

– Я в Америку хочу, – тихо сказал Матрас.

Было видно, что он сейчас заплачет.

– Я не хочу становиться взрослым, я хочу посмотреть на индейцев. А еще на пингвинов хочу посмотреть, и на Килиманджаро, – голос моего друга задрожал, и я увидел, какой же Матрас еще маленький.

– Взрослому проще увидеть Килиманджаро, – сказал я Матрасу, и повернулся в сторону деда, – Дедушка, ведь взрослому проще, правда? У взрослого есть деньги, свободное время, паспорт – сел на самолет, и полетел.

– Паспорт, – сказал дед, – Да, у взрослого есть паспорт.

Он этими словами всё поставил на место. Так бывает, когда думаешь, что всё на месте, а потом всё становится на место, и ты видишь, что раньше всё было не на месте. Мы с Матрасом снова стали ребятами, а дед стал дедом. И честно скажу – на своем месте лучше. Очень оно мне надо, Матраса воспитывать. Мне с ним еще по подвалам бегать, а это гораздо интереснее делать с невоспитанным двенадцатилетним Матрасом, чем с маленьким старичком.