Беглый дедушка - [25]

– С таким дедом и не успеешь, – гоготнул дядя Вадим.

Глава 15

Возле «форда» дядя Вадим оглядел нас с жалостью. Дед стоял, переминаясь с ноги на ногу, как крепостной фермер, о тяжкой дореволюционной жизни которых мама мне уже рассказывала. Он был мокрый почти весь, а меня подтопило снизу. Штанины обе были насквозь. Трусы тоже, причем от их липкой мокрости было особенно неудобно идти. Мне даже показалось, что дядя Вадим усмехнулся, заметив, что я двигаю ногами не только вперед, но и в стороны, чтобы трусы отлипли.

– Приплыли, – насмешливо сказал дядя Вадим, – Финита ля комедия. Если это, конечно, комедия, а не драма. Да, дед?

– Драма – это то, что заканчивается, – сказал дед, – А у нас всё ещё впереди!

Было видно, что он очень не хочет ехать пешком. Потому и храбрится.

– Ишь ты, командир на лихом коне, – дядя Вадим не оценил фальшивую дедову браваду, – Нашелся тут, генерал… дегенерал. Щас точно пешком пойдешь. Ну-ка, пошустрите в багажнике, там вроде мешки были мусорные. Птурсом!

Даже дядя Вадим иногда подкидывал мне новые слова, я просто стеснялся при нём записывать. Меня это иногда расстраивало, а иногда не очень, потому что многие дядины короткие слова оказывались, при проверке словарем, междометиями. Я про это маме рассказал. Она посмеялась и сказала, что дядина душа – сестра таланта.

– Птурсом! – крикнул я, чтобы запомнить слово.

Я сразу догадался, что мешки мы постелем на сиденья, чтобы те не намокли. А вот дед расстроился.

– Может, все-таки в салон… – робко попросил он.

– Что в салон? – не понял дядя Вадим.

– Нас в салон, – попросил дед, – А мусорные мешки пусть едут в багажнике. И вообще здесь нельзя мусор выбрасывать, это не очень экологично. Приедем домой, выгрузим мешки в мусорные баки… да я сам выгружу! А сейчас…

– Деда, – перебил я его, – дядя Вадим хочет сказать, что у него в багажнике черные мусорные мешки, которые можно постелить на сиденья. Мы на них сядем и поедем домой.

Когда мне приходится учить взрослых, я не взрослею, а наоборот – детею. И шкала взрослости за ухом не щелкает. Интересная догадка, кстати: когда щелкает – я взрослею, а когда не щелкает – детею. Не щелкает гораздо чаще. Получается, я чаще двигаюсь по возрасту обратно в младенчество, нежели вперед, к старости?

– Молодец, – сказал дядя Вадим, – На мешки вы и сядете. А ты догадливый стал, научила-таки жизнь. Ты вообще, когда умные вещи говоришь, на глазах взрослеешь.

Про движение к младенчеству догадка, похоже, неверна оказалась. Не детею я, когда не щелкает.

– Спасибо, за мешки, – сказал дед, и попробовал польстить дяде Вадиму, – Скажите, Вадим, «Дао дождя» не вы написали?

– Два дождя? Какие еще два дождя, – сказал Вадим, – Я ничего никому не писал, я вообще не особенно умный.

– Вы, Вадим если не умный, то хотя бы начитанный… наверняка, – успокоил дядю Вадима дед.

– Вам легко, – сказал дядя Вадим, – Вас не бросала молодость на кронштадтский лед.

Постелили мешки, сели, поехали. Всю дорогу молчали. Я придумывал, как бы не расстроить маму. Дядя Вадим придумывал, как бы еще расстроить деда. Дед придумывал, как бы ему вконец не расстроиться. Узелок придумывал, как бы ему скорее просохнуть. О чем думал паспорт, я не догадался: узелок думал слишком громко, забивал мысли паспорта. Такое даже среди людей бывает: кто-то рядом так сильно фонит, что тебе своих собственных мыслей не слышно. А если вдруг начинаешь слышать, то оказывается, что это не твои мысли, а телевизора. Хорошо, что у нас его нет.

Кстати, вышло очень интересно – мы всё-таки проехали сквозь радугу! Оказывается, она одним своим разноцветным концом опиралась как раз на наш дом, между моим и Матрасовым подъездами. Выходя из машины, я заметил, что дядя Вадим стал синим, дед красным, а я позеленел. Что ж, меня такое разнообразие не удивило: к дядиной синеве я привык, деду давно следовало подрумяниться после болезни, а то, что я стал зеленее, то есть моложе, было вполне ожидаемо.

Дело в том, что меня начал мучить вопрос: что сказать маме? «Здравствуй, мама, а на нас с дедушкой сегодня дом упал, и мы чуть не погибли, а дядя Вадим нас спас». Нет, такое сказать я не смогу. Или смогу, но другими словами. «Здравствуй, мама. Ты только не волнуйся, у нас всё хорошо…». Нет, не пойдет. Говорить врачу «скорой» о том, что у тебя всё хорошо – просто невежливо. Поэтому скажу так: «Здравствуй, мама…». Э-э, ну почему сразу «здравствуй»? Желаешь этим словом человеку здоровья, и тут же рассказываешь о плохом. Странно? Странно.

Собственно говоря, а почему то, что с нами произошло, является плохим? «Здравствуй, мама, а мы дедушкин паспорт нашли! Представляешь, тот дом такой старый, что он чуть весь не упал, но мы все-равно под кроватью узелок нашли дедушкин, а дядя Вадим нам помог».

И тут за ухом как клацнет, как долбанёт! Чувствую, хоть завтра в армию, или в институт, а то и вовсе жениться – настолько я стал взрослее. А всего-то и сделал, что правильные слова подобрал.

Разумеется, радуга тут же пропала, будто стерли её.

Дядю Вадима в очередной раз поблагодарили и отправили сохнуть в одиночестве. В данном случае это было буквально, а не «сохнуть», то есть скучать. Имея таких соседей, как у дяди Вадима, скучать не приходится.