Беглый дедушка - [21]

– Всё, – устало сказал дядя Вадим, – Дождец, полный. Приехали.

– И страшно, – сказал дед.

Сказав это, он словно сам стравил что-то, надувавшееся внутри него. Вроде как признался у доски, что ни фига дома не выучил. Первую двойку я за невыученное стихотворение получил: «шла с базара кошка, у кошки лукошко». Смотрю я сейчас на деда, и вижу, что напрасно шла с базара кошка, тапки на лапки: не прославится ей у доски. Мне он от этого еще роднее стал, будто общего микрочипа нам мало. Мы явно сбивались с дедусей в стаю, и совсем скоро собьемся окончательно. После нас хоть трава не расти.

А дед, публично признав, что он трус, расслабился, развалился в кресле и говорит:

– Если кто герой, то милости просим, а я не пойду. Я там уже своё отдрожал, с меня станется.

Зря он это сказал при дяде Вадиме. Ему следовало бы сначала к нему повернуться, дать под кадык, потом вытолкать бессознательное тело под дождь, и уж потом сообщить оставшимся, то есть мне, что с него станется.

– Что с тебя станется? – медным голосом спросил дядя Вадим.

После такого голоса Мойдодыр уронил бы свой тазик, и стал обычным умывальником с пимпочкой. Это когда снизу ладошкой тыкаешь, а в ответ немного водички.

– Ужас там, – сказал дед.

– Да здесь я, здесь, – лениво сообщил дядя Вадим, намекая, что ужас – это он.

Я давно заметил, что в некоторые минуты в дяде Вадиме просыпался странный юмор, но пока не определил, в какие именно, чтобы научиться их избегать. Вот и сейчас не избежал. Но я был бы не я, если бы стал махать кулаками после драки.

– Дедушка, – попросил я, – ты хоть объясни, в чем дело. Мы же так долго ехали, мы дядю Вадима упросили… то есть, дядя Вадим предложил нам нас отвезти, столько добра нам сделал, еще такая погода плохая.. ну дедушка!

Закончились некоторые минуты, или дядя Вадим еще острить будет?

– Видать, там у деда бабайка, – сказал дядя Вадим, но это не прокатило, как ужасная шутка, и дядя потух.

Это была шутка на уровне моих одноклассников, годная лишь в компании девчонок.

– Можно сказать, что бабайка, – согласился дед.

– Раздолбайка, – поправил его дядя Вадим, – Совсем такой, как ты. Да нет, какой раздолбайка, там точно биофренд беглый прячется! Тогда хана, дед. Сделает он с тобой, что с ним делали.

Дядя Вадим заржал, очевидно, представляя, что сделает биофренд с дедом. Была такая история несколько лет назад, когда туповатых биокиберов, снятых с производства по причине плохого качества, раскупили странные дяденьки и тетеньки, а киберы потом от них разбежались, настолько им не понравилась жизнь.

– А мы не боимся ничего, – вдруг выпалил я, как из пушки, это у меня внутренний гороховый суп еще не выветрился.

– А я и не пугаю, – сказал дед, – Оно там само по себе страшно.

Само страшно не бывает. Я этот вопрос проштудировал с мамой. Матрас мне как-то признался, что в детстве его пугали бабайкой, когда Матрас спать идти не хотел. А напуганный шустро лез под одеяло и не дышал.

– Не права мама твоего товарища, – решительно заявила тогда моя мама, – Нельзя пугать ребенка, ведь он так её самой пугаться будет. Не понял? Ну смотри: пугает-то не бабайка, которого нет, пугает твоего друга сама мама, разве не так?

– Не понимаю, – признался я, – Почему мама пугает, а не бабайка. А-а, дошло! Ну конечно, пугает-то не бабайка! Это ведь мама говорит о том, что где-то есть страшный бабайка, и она сама Матраса, получается, и пугает!

– Молодец! – похвалила мама, – С бабайкой, как с новостями по телевизору: пугает нас дикторша, но боимся мы почему-то не ее, а того, о чем она говорит.

– Мама, – предложил я, – а давай будем бояться тетю дикторшу?

– Никого мы не будет бояться, даже её, – твердо сказала мама.

Сейчас никакой дикторши возле старого дома не было. А само страшно не бывает, нужен телевизор. Которого тоже не было.

Осознавая, что такая толковая, как моя, мама имеется не у всех, я принял решение.

– Ну, – сказал я, – я могу сходить. Вы только скажите, чего искать.

– Или кое-кто попрется домой пешком, – пообещал дядя Вадим, глядя на деда.

Дед посмотрел наверх, на козырек, который отворачивается вниз, чтобы солнце не светило в глаза. Такой есть в каждой машине. Я даже подумал, что там, за козырьком, лежит ответ на все дедовы страхи, включая бабайку. Дед даже руку приподнял, потом остановил, потом снова поднял и опустил-таки козырек. Открылось зеркальце, и дед посмотрел в свои глаза, будто советовался.

– А что за день недели сегодня? – спросил дед то ли у зеркальца, то ли у своего отражения.

– Четверг, – немного раздраженно ответил хозяин зеркальца дядя Вадим. Ему не понравилось, что с частями его «форда» разговаривают без его разрешения.

– Четверг, как много в этом звуке для сердца русского слилось, – загадочно молвил дед.

– Как много в нем отозвалось, – продолжил дядя Вадим, и добавил поучительным тоном, – Михаил Сергеевич Пушкин. Наш классик!

– Классики существуют, чтобы было на кого сослаться двух трезвым русским интеллигентам, – сказал дед.

Дядя Вадим фыркнул. В этом звуке слилось много для дяди Вадима. Так с ним разговаривал его «форд».

– Ишь, прорвало, – сказал дядя Вадим, – затрындел балалайкой, как только пацан вызвался сам сходить. Ты не трынди о чем подряд, ты или сам иди, или наставь мальца на путь истинный да благослови, отче.