Беглецы - [86]

— Ублюдок! — в негодовании прошипел Чин. — Кто он такой, как его звали?

— Тхэвон. С ним меня свел посредник дома, и именно Тхэвон продал меня китайцам. — Она помолчала. — Ты знаком с ним?

— Я не слышал о нем. Когда все это случилось?

— Примерно шесть месяцев назад.

Чин прикинул в уме. Получалось, что это произошло всего через пару месяцев после того, как он сам оказался в Китае. Он почувствовал напряжение в горле, когда понял, насколько близко были они друг от друга все это время. Просто чертовски близко! Чин мог бы спасти ее значительно раньше, если бы только попросил людей Сержанта поискать ее в Китае. А если бы он попытался связаться с ней в Пхеньяне раньше, то мог бы узнать, что она уехала, и, возможно, сумел бы ее перехватить. Но самое главное, если бы он не крал того мешка с кукурузной мукой, ничего этого с ней не произошло бы. Это из-за него ей приходится страдать.

— Я должен был защитить тебя, — убитым голосом произнес Чин. — Пожалуйста, прости…

— Ты не знал, — тихо ответила Суджа.

Чин молчал.

К столику неожиданно подошла официантка, заставив их обоих вздрогнуть.

— Что вам принести? — резко спросила она, достав торчащую из волос ручку.

У нее были подведенные черным карандашом брови, сходившиеся на середине лба, что придавало им сходство с буквой V.

Чин моргнул и взял меню.

— Чего тебе хочется? — спросил он у Суджи.

— Я не голодна.

— Я подойду позже, — заявила официантка.

— Нет, нет, — пробормотал Чин, пробегая глазами меню с корейскими супами и мясными блюдами. Может, заказать кальби, потому что это говядина, или суп со свининой на кости, потому что это привычнее? А может, что-нибудь с лапшой, вроде чапчхэ, и тогда ей понравится? К черту это все, он закажет мясо, и побольше.

— Кальби и суп со свининой на кости, пожалуйста, — сказал он.

— Пива или соджу? — поинтересовалась официантка.

Чин глянул на Суджу, но она покачала головой.

— Не сейчас, — ответил Чин.

Официантка воткнула ручку обратно в волосы и собрала со стола меню.

Суджа повертела в руках палочки, затем вынула их из бумажной упаковки, сложила ее пополам и загнула краешки вниз так, что получилась миниатюрная скамеечка. Она поставила ее на стол и положила на нее кончики палочек. Суджа подняла глаза на Чина. Кое-что не давало ей покоя, и она должна была узнать.

— Как ты познакомился с этими людьми? — тихо спросила она.

— В этом ресторане? — не понял Чин. — Меня сюда приводил Сержант.

— Я имею в виду тех, кто был в квартире.

— А, это… — Шея Чина сделалась красной. Он отвернулся и посмотрел в окно, выходившее на автомобильную стоянку, где в тот момент парковалось такси. С пассажирского места вышел мужчина с большим коричневым портфелем. Его плащ развевался на ветру.

— Тебе… ты знал, чем Сержант зарабатывает на жизнь? — спросила Суджа.

— Мне известно не все о его бизнесе, — промямлил Чин. — Но с Чжао, с тем китайцем, что присматривал за вами в квартире, он сотрудничает не так много.

— Ты не знал, что они торговцы?

— Они не торговцы, — быстро ответил Чин. — Люди Жонга — возможно, но не Сержант. Он отвечает за перевозку, в основном за доставку груза или портовых рабочих, а иногда мы… мы подвозим…

— Где они взяли тех девушек? — перебила его Суджа. — Ты знаешь, то, что произошло со мной, происходит здесь постоянно!

— Я знаю. Мне так жаль. — Лицо Чина сделалось печальным. — Я хочу найти того парня и убить его! Как жаль, что меня там не было! Если бы я только был там и мог помочь тебе в самом начале!

— Помочь мне? И кому ты помогаешь здесь? Может, ты помогаешь тем девушкам, которых доставляешь?

— Ты так думаешь о Сержанте. Я тебе сказал, что в основном мы доставляем грузы, телефоны или DVD. Еще мне приходилось знакомить с Сержантом северо-корейцев — тех, кто застрял в тоннелях или прятался в горах и хотел найти работу.

— Девушек.

— Иногда девушек, да. Некоторые девушки хотели, чтобы их представили ему.

— И Сержант платил тебе, а потом он их продавал, — решительно подытожила Суджа.

Чин помолчал немного, а затем сказал хриплым голосом:

— Нет. Он знакомил людей.

— Еще знакомил. И с кем же?

— С китайцами.

От этого признания Чина глаза Суджи округлились. Она поразилась, что он говорил об этом так спокойно. У их разговора имелся еще один скрытый смысл, некое разногласие, которое ни один из них никак не решался облечь в слова, но которое чувствовалось на физическом уровне, ныло где-то под кожей. Доверие было подорвано, и ничего из сказанного Чином, казалось, не доходило до Суджи, а может быть, она просто не желала этого понимать.

Чин провел ладонями по своим бедрам и наклонился вперед, вспомнив их студенческие дни. Они часами стояли рядом в темной комнате, буквально кожей чувствуя друг друга, и наблюдали за фотоснимками, которые менялись, как краснеющие и вызревающие на ветвях яблоки. Их любовь была потоком, беззвучной рекой, струящейся между ними. И теперь Чин пытался нащупать это течение.

Суджа настороженно смотрела на него, стараясь припомнить, был ли Чин таким еще в Пхеньяне. Тот Чин, которого она знала, был трудолюбивым и серьезным провинциальным парнем, желавшим сделать свою жизнь лучше. Его мечты об их будущем в Чосоне казались прямыми, как стрела, и он пробивал любые межклассовые барьеры пхеньянского общества прямолинейными и искренними действиями. Как же произошло, что мужчина, которого она любила, тот Чин, с которым она провела в темной комнате столько дней, стал таким?