Бардо дождя - [5]
Задумчиво добавил:
— Живой…
«Типун мне на язык! А если тут покойник?»
Кузьма слегка оробел и перекрестился.
Покойников он не любил. Хотя ничего плохого они ему не делали. Разве только дурно выглядели.
Покойников он видел…
Но лучше уж никого в доме, чем — упокоившийся.
«Лучше уж никого, чем…»
Распахнул дверь пошире.
Не дождавшись ответа, шагнул внутрь.
Покрутил головой, высматривая затаившихся невдалеке хозяев (отчего-то всё не верилось ему, что в доме никого нет и казалось, что кто-то непременно должен гостя поджидать и, возможно, у самых дверей).
Увидел мельком слегка тронутые серой древесной плеснью ровно тёсаные доски, из которых были собраны стены дома.
И с удивлением отметил, что где-то в глубине дома горит свет. И потму видит он и эти доски, и плесневые разводы.
И ясно различает бежево-жёлтый деревянный пол под ногами.
И может спокойно, не на ощупь, пройти внутрь дома. И увидеть обстановку его. и предметы в комнате. И в глубине комнаты — лестницу, ведущую на верхний этаж.
Обстановка…
Кузьма медленным, отчасти даже вкрадчивым, лисьим шагом вышел на середину комнаты.
И огляделся по сторонам.
Неспешный панорамный обзор этот выявил обстановку вполне обычную для такого вот, заброшенного места.
Увидел Кузьма стоявший посреди комнаты овальный стол, накрытый когда-то белой, но со временем пожелтевшей скатертью с узорчатыми краями, далеко свешивающимися за пределы столешницы и потому едва не до середины закрывающими гнутые, с красными резными накладками ножки.
Бронзовый подсвечник посреди стола и рядом с ним — собранный на чёрном жестяном подносе постаромодный фарфоровый чайный сервиз с пухлыми ангелочками на чашках и афродитистой дамой пышных форм на заварочном чайнике.
Четыре стула с высокими мягкими спинками, расставленные вокруг стола.
Увидел широкий велюровый диван, заботливо укрытый зелёным, украшенным бахромою покрывалом.
Увидел затёртую до проплешин медвежью шкуру на полу и декоративные оленьи рога, развешанные по стенам.
На стенах же — едва различимые бледные эстампы в тонких деревянных рамках.
Сложенный из грубо обработанных камней камин, обложенный брусом, защищённым от жара листами гнутой стали (возможно, изнутри для верности проложенной каким-нибудь негорючим материалом).
Впрочем, брус, похоже, давно уж не требовал защиты от жара.
Огонь в камине в последний раз разводили…
Кузьма не смог сдержать улыбку. А потом и нервный, неровный, истеричный смех.
— Да тут кругом огонь! Кругом! Повсюду!
«Но свет… Откуда свет?»
Он посмотрел вверх.
Свет шёл сверху. От подвешенного под самым потолком большого медного светильника, по широкому кругу которого расставлены были толстые, на долгий вечер рассчитанные свечи.
Свечей этих Кузьма насчитал восемнадцать.
Горели они ровно, без треска, дрожаний и прыжков пламени, выбрасывая далеко вверх длинные оранжевые языки.
Кузьме, конечно, неведома была изначальная высота свечей, но очень приблизительно прикинул он, что сгорели они едва ли на одну пятую часть, так что едва ли зажжены были заранее, за много часов до его прихода.
Конечно, не знал он, как быстро сгорают эти свечи. По ширине можно было бы предположить, что хватает их надолго. Очень даже надолго. Быть может, не только на вечер, но и на всю ночь.
Но каким бы неспешным не было их горение, зажечь их могли сравнительно недавно.
«Точно! Недавно! Не могут же они несколько дней гореть! Стало быть, не такое уж позаброшенное это место…»
Мысль эта вызвала в душе его лёгкое, но отчётливо ощущаемое беспокойство.
На такой странной земле и жители, должно быть, странные. А встреча со странными жителями может быть и весьма неприятной.
Нет, конечно, может быть и вполне безопасной. Или даже приятной. Но скорее всего — нет.
Земля не просто странная. Она…
Кузьма ещё раз осмотрел ладони.
«Ни одного ожога… Я, что же, и за ветки горящие не хватался?»
В общем, лучше бы без хозяев. Просто переждать пожар. А потом…
«Куда потом? Куда мне идти? Как я вообще сюда попал? Ничего же не помню! Ничего! То есть…»
Он прошёл через комнату и с усталым вздохом присел на диван, смяв покрывало.
Потом, не выдержав искушения, прилёг.
«То есть, помню…»
Он и сам не заметил, как течение мыслей стало замедляться, а сами мысли — путаться и самым странным образом перемешиваться.
«Помню, что зовут Кузьма. Кузьма зовут, а куда зовут… Это имя такое, я полагаю. А фамилию свою не скажу, потому что не помню. Не помню…»
Он усмехнулся. Вяло. Будто через силу.
«Фамилии у меня и не было. Я так полагаю… Свечи зажёг не я. А я сюда пришёл… Откуда — не помню… Кто-то ударил по голове… в лесу кто-то ударил или не ударил… В лесу напали лисы, медведи и актрисы… кусали, не кусали и весело плясали… Куда потом? И когда? А если не переждать… может, пожар тут — вечно…»
И на этом заснул Кузьма.
И спал долго. Если бы были часы в том доме, я бы сказал, сколько времени он проспал. Но часов в том доме не было.
И время в нём шло как-то странно: то быстро, то медленно.
И свечи горели не так, как должны гореть свечи: ровно и последовательно. Они горели, но отчего-то не сгорали. Как остановились на уровне примерно четырёх пятых от высоты своей, так и держали огоньки именно там. Не уменьшаясь.
Удивительная и необыкновенная любовно-мистическая история, произошедшая на берегу южного океана, на несколько дней и ночей ставшего местом пересечения реалий земного и потустороннего бытия.
«Проклятая планета! Дикий мир: ни пройти, ни проехать. Только вертолётами, а по равнинам — глиссерами на воздушной подушке. Вертолёты, правда, дикари научились сбивать. И глиссеры уничтожать научились… Плохие у них привычки, у этих животных. Дрессирует их кто-то, что ли?».
В 1980 году на верфи «Мейер» в немецком городе Папенбурге был построен паром, который через четырнадцать лет вошел в историю под именем «балтийский Титаник».В ночь с 27 на 28 сентября 1994 года паром «Эстония» затонул в штормовом Балтийском море на полпути между Таллином и Стокгольмом. Это, пожалуй, единственное, что известно нам достоверно об одной из величайших трагедий бурных 90-х годов двадцатого столетия.Предлагаемый вниманию читателей роман — одно из немногих художественных произведений (а может быть, пока и единственное в своем роде), рассказывающих о неизвестных доселе событиях, предшествовавших этой катастрофе.
Талантливое произведение современного автора в детективном жанре. «Этот чёртов доктор! Что он сделал с этими пациентами? Что за программу он в них вложил? Вы не контролируете его, полковник. Нет! Он водит вас за нос, он дурачит вас, а с вами — и всё Управление. Вы дали ему необходимые ресурсы, финансирование, вы позволили отбирать больных, вы предоставили специалистов по боевой подготовке! …Что они натворят? И где их теперь искать?».
Роман Александра Уварова «Ужин в раю» смело переносит в новое столетие многовековой традиции «русского вопрошания»: что есть Бог? Что есть рай и ад? Зачем мы живем? — и дает на них парадоксальные и во многом шокирующие ответы. На стыке традиционного письма и жестокого фантасмагорического жестокого сюжета рождается интригующее повествование о сломленном ужасом повседневного существования человеке, ставшем на путь, на котором стирается тонкая грань между мучеником и мучителем.
Представленные в сборнике произведения, при всей кажущейся их разноплановости, объединены одним: все герои находятся в добровольной или вынужденной изоляции от общества. Но они отделены не только от мира, но и разделены в душе своей — и старый алкоголик Михалыч, и обитатель районного городского кладбища вампир-неудачник Семен Петрович, и некрофил-романтик, и загнанный безжалостными охотничьими облавами в нору наивный философ-заяц…Они живут в мирах, которые поражены одиночеством, словно болезнью. Кто-то пытается найти лекарство от этой болезни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Его прятали от мира людей, вампиров и магов, потому что само его существование противоестественно. Он Гелиот Алекс Старлайт. Он сын вампирки. Он человек, наделенный силой управлять стихиями. Он будущий Правитель Кронов, их долгожданный преемник, но кто может смириться с его происхождением? И согласен ли он сам, с предначертанной судьбой? Роман о вампирах и магах стихий.
Шла менять имя в паспорте, а оказалась в другом мире на праздничном столе в виде главного блюда! Кулинарный деликатес — русалка в пряном посоле! Доказывай теперь, что ты вовсе не рыба и не мясо, а самая что ни на есть девушка! Ах, девушка? Тогда добро пожаловать на императорский отбор невест! Ведь все девушки империи принимают в нем участие! И плевать им на то, что у меня сейчас не ноги, а хвост, и вообще я домой хочу!
Одна встреча изменила размеренную жизнь Мары. Один человек открыл то, что девушка скрывала долгие годы. Настало время выбирать между тихой жизнью при дворе и тем, что говорят инстинкты. Стоит ли Маре сопротивляться?
Из-за своей прихоти Тиль портит жизнь проповеднику с отдаленной планеты. Но что она станет делать, если вдруг окажется во власти этого человека?
