Банк. Том 1 - [126]

— Ох, убьет он меня. Наверняка он уже все знает, слухи тут быстро расходятся

— Мария! Успокойся! Никто тебя не убьет, прямо к нему сейчас и поедем, разберемся.

— Если чего, Семен Васильевич, я очень даже охотно помогу разобраться!

— Серега! Разрешаю тебе действовать только после того, как дела в драке у меня пойдут плохо! Но никак не раньше. Однако, я сильно сомневаюсь, что это случится, мы с ним решим вопрос полюбовно.

— Гм… никогда бы не подумал, что меня вдруг начнет тянуть в драку, но тут…

— Лучше и не думай об этом! — встряла в разговор Ленка. Можешь заиметь в черепе дополнительную дырку. Двое вон уже схлопотали, не становись третьим, дай старшим разобраться.

Получив единодушный отпор старшего поколения, Сергей не стал спорить и обратил внимание на Машу, в глазах которой все-таки оставалась тревога. Он потихоньку шепнул ей о том, что Семен Васильевич дело знает, и она успокоилась внешне, однако не по годам наметанный глаз Сереги все-таки улавливал в Маше нервозность. Ладно, старый-то отнюдь не дурак и, скорее всего, разберется, что к чему, а если и не разберется… Что не делается, все к лучшему, по крайней мере хоть по морде этому гаду съезжу. Хотя… про лишнюю дырку в черепе забывать отнюдь не стоит и осторожность в этом деле совсем не повредит. Чай допили и не мешкая собрались в дорогу. До нужного дома доехали довольно быстро и вышли к покосившемуся забору с калиткой, кое-как висевшей на одной петле. Казалось, что двор с домом перенесли сюда из какой-то неведомой пустоши, прямо-таки из чернобыльской зоны, покинутой всеми уж лет пятнадцать. Создавалось впечатление того, что люди тут не живут вообще, двор зарос травой, белья на провисших веревках не было, краска облупилась во многих местах. Однако, ощущение полного запустения все-таки нарушилось дернувшейся в ответ на скрип калитки выцветшей занавеской. Лица рассмотреть не удалось, но Семен на всякий случай вышел вперед, Серега отошел подальше в правую сторону, Маша последовала за ним, а Ленка осталась у калитки. Сергей одновременно видел и дверь и половину лица Моркофьева, который слегка сдвинулся с натоптанной дорожки влево в траву и повернул голову, глядя на дверь. Как бы повинуясь мысленному приказу, она открылась.

Глядя и на дверной проем и на лицо Семена, Серега отнюдь не удивился тому, что брови у старого оставались поднятыми несколько секунд, чего он раньше за ним не замечал. Однако, ни у кого не повернулся бы язык обвинить Семена в несдержанности чувств, и не мудрено! Другой бы вообще мог рот от удивления открыть, Серега сам избежал этого только из-за запоминания фразы Ленки о том, что отец Маши даже побольше Семена будет. Казалось, что в дверном проеме начал появляться с трудом проталкиваемый изнутри шкаф, еле влезающий в дверь и оставляющий зазоры сантиметров по пять-шесть. Открывшаяся дверь загородила свет и выбирающийся наружу самоходный «шкаф» оставался в полумраке, однако, когда он вышел на освещенное место, опускающиеся было брови Семена опять дернулись вверх.

Глядя на появившегося, Сергей невольно подумал о том, что второй день подряд он сталкивается с какими-то дикими и совершенно первобытными силами. Однако, если вчера Семен, хоть и сильнейшим образом излучал первобытную силу и мощь, но при всем этом все же оставался человеком, кроманьонцем, уже обычным Homo Sapiens. В принципе, эти два латинских слова как-то подходили и к появившемуся на свет существу, но при этом они характеризовали его отнюдь не полностью. Перед ними стоял незнамо как вытащенный прямо от пещерного костра Homo Sapiens Neanderthalensis, неандерталец, которого странным образом ухитрились одеть в линялые треники, отвисшие на коленях, и рваную в паре мест футболку. Строение черепа тоже было прямо-таки скопировано из школьного учебника со страницы про неандертальцев и Серега сразу понял, от кого у Маши такие прямые густые черные волосы и брови, разлет которых странным образом перенял у папаши только уместные для усиления красоты девушки штрихи. Сами папашины брови были столь же широкими и густыми, но при этом еще и кустистыми. В остальном сходства Маши с отцом, к счастью, не просматривалось — не хватало ей еще такого же низкого лба, широченного носа, короткого, практически отсутствующего подбородка и ширины плеч! Да и харя на этом неандертальском черепе еще и не брита дня три-четыре, цвет, по ходу, у нее какой-то совсем непередаваемо красно-синюшный… Хотя… присмотревшись, Сергей заметил тот же самый Машин зеленый цвет глаз, который, как он где-то читал, являлся признаком здоровья и силы. Уж чего-чего, а сила из этого кренделя так и прет, это и без всяких там зеленых глаз видно! В двери боком мелькнула фигура одетой в что-то светлое женщины и Серега без труда сообразил, от кого в Маше все остальное. Он не знал, сколько лет было женщине, когда она родила Машу, но фигура и сейчас смотрелась здорово, хотя ее сильно портила какая-то сжатость и прибитость, ощущаемые даже в мимолетных движениях при плохом освещении. Женщина промелькнула довольно быстро, но, несмотря на это, Сергей успел оценить силуэт по достоинству. В двери женщина не задержалась и Серега решил, что она, скорее всего, решила подслушать разговор, оставаясь невидимой. Кстати, а разговора-то и не начиналось пока что! Отвлекшись от поиска наследственных черт в Машиных родителях, Серега пристально взглянул на внимательно рассматривающих друг друга неандертальца и кроманьонца.