Бандеровка - [6]

Саша вышел из маршрутки после того, как она съехала с Подольского спуска на Фрунзе. Он перешел дорогу и, пройдя метров двести, свернул во дворы. Было еще светло. Вечера вдруг стали нескончаемо длинными и слишком приятными, для того чтобы сидеть дома. Возле подъездов цвели и сладко пахли сирень и еще какое-то дерево с душистым ароматом, названия которого Саша не знал. Теплый и влажный воздух напомнил ему Лондон. Два года назад он проходил там ускоренный курс обучения графическому дизайну, повышал квалификацию. Комнату в общежитии с ним делил грек, маленький, худой, с большим носом и всегда опущенными вниз глазами. Однажды вечером он пришел в разорванной одежде и с запекшейся на лице кровью. Гуляя, грек забрел слишком далеко от центра, и на одной из грязных улиц индусского квартала его избили и ограбили. Весь следующий день он был очень грустным. Вечером Саша вытащил его в кафе неподалеку и заказал на двоих гамбургеров и пива. Был лондонский летний вечер, от Темзы тянуло влагой и туманом, но воздух все равно еще был душным. По спине катились капельки пота.

— Манос, пора уже забыть о вчерашнем. Такое может случиться с каждым. Если нужна какая-то помощь, ты скажи.

Они совсем не были близки. Недельное сожительство не сделало их друзьями или даже товарищами. Оба были интровертами, общались в основном по необходимости. Каждый сидел за своим ноутбуком, рисовал эскизы и заговаривал, лишь чтобы заказать пиццу, посоветоваться насчет дизайна или обсудить текущие квартирные вопросы.

— У меня проблема, и я не знаю, как мне ее решить, — сказал грек понуро.

Оказалось, что он носил с собой все деньги, которые у него были на учебу, еду и обратный билет. И грабители, забрав наличность, оставили его без средств к существованию. Родственники из Греции, к сожалению, были бедны и не могли ему ничего выслать.

— Почему ты не оставлял деньги в комнате?

Манос молчал.

— Ты не доверял мне, — понял Саша. — Сколько тебе нужно? О какой сумме идет речь?

Он пошел в ближайший банкомат и снял свои накопления.

Грек был не в той ситуации, чтобы отказываться из вежливости.

— Ко мне давно никто не относился с таким бескорыстием, — сказал он. — Мир полон добрых людей, но замечаешь это, лишь когда оказываешься в беде. Мы забываем о Боге, а он напоминает нам, что существует.

Манос скромно улыбался, его глаза впервые за время знакомства смотрели прямо на Сашу.

— Бог тут не при чем. Это люди. Люди обокрали, люди помогли. Дело случая.

Грек помотал головой.

— Тебе кажется, что это все случай. То, чего люди не могут осознать или увидеть, они относят к стечению обстоятельств, потому что невозможно понять или увидеть бога. Как невозможно видеть любовь своей матери. Но ты точно знаешь, что она есть.

Грек оказался философом. Саша не спорил с ним, он молча слушал и пил свое пиво. Лондонских вечеров оставалось мало, а свободных от занятий — еще меньше. Он понимал, что по приезде в Волгоград они будут казаться ему уже нереальными и далекими. И он дышал полной грудью, старался запомнить свои ощущения, рассмотреть все мелочи вокруг. И под ломаный английский грека он чувствовал, как в него входят спокойствие и умиротворение и какая-то ни на чем не основанная уверенность в будущем.

Саша вернулся домой после прогулки по Фрунзе и сразу же лег спать. Сон был крепким и освежающим. Утром он встал бодрым, открыл нараспашку окно в кухне и, стоя возле него, пил чай. Голым торсом он ощущал легкую прохладу, исходившую от еще не прогретой солнцем улицы.

* * *

Богдана придумала, чем занять свободное время, которое вдруг так внезапно у нее появилось. Она решила научиться рисовать. Подруга с работы купила ей мольберт, кисти, холсты и краски. И вот уже несколько дней утро Богданы начиналось с ярких широких мазков. Картины она рисовала абстрактные. На них были марсианские пустыни, кошачьи сны, брызги, переливы цветов и воздушные мечты. Потом она смывала с лица и рук краску, обедала и выходила на костылях на лавочку во дворе под липой. Там в теньке она читала, иногда прерываясь на то, чтобы поболтать с мамашами, гуляющими с детьми, или с соседками-старушками, которые вечно на все жаловались. Вечерами к ней забегали подруги, и привозил еду отец. Еще спасал Интернет перед сном и небольшие задания с работы.

В среду вечером Богдану приехала проведать ее начальница. Богдана только успела провести ее на кухню, как увидела через окно того самого русского парня. Он проходил мимо ее любимой скамейки под липой. Шел, не глядя по сторонам, держа руки в карманах. Теперь он ей показался не худощавым, а очень стройным. Богдана оперлась на подоконник и вытянула шею, чтобы получше рассмотреть его из-за мешавших веток каштана. Он был одет в узкие брюки и темную футболку. Светлая макушка отливала золотом в лучах заходящего солнца.

— Какого-то знакомого увидела?

— Да так, брат моего друга.

Она бросила последний взгляд ему вслед. Он шел уверенной походкой, спина у него была ровной и расслабленной. Интересно, каким ветром его занесло сюда? — думала Богдана. — Что он может делать в моем районе? Она знала, что понравилась ему при первой встрече. Девушки это чувствуют, как хищники чувствуют добычу. И теперь, болтая с начальницей, Богдана думала только о том, было ли его появление здесь стечением обстоятельств или все-таки он пришел сюда не случайно?