Бандеровка - [7]

Богдана снова вернулась к этим мыслям перед сном. Почему-то этот парень не шел у нее из головы, и почему-то думать о нем было приятно. Она пыталась воссоздать в памяти его лицо, но все расплывалось и представало разрозненным. Она хорошо помнила его глаза, взгляд, как будто снова видела его улыбку, губы, зубы. Однако в один образ это все не сливалось. Немного помучавшись этим занятием, Богдана поняла, что ей просто надо снова его увидеть.

На следующий день, смешав на белом холсте зеленую и голубую краски — будущее горное озеро, — она остановилась и взяла телефон.

— Эй, привет, — весело прокричала она в трубку.

— Привет, — ответил ей Саша негромко.

— Ты представляешь, я ногу сломала!

— Я знаю, — он усмехнулся.

— Ах да, это Богдана, — спохватилась она и рассмеялась. — Мы познакомились на прошлой неделе у Светы и Бори.

— Я узнал по голосу. Таких крикливых еще не встречал.

— Теперь я как Баба Яга с костяной ногой, — продолжала она. — Передвигаюсь не дальше пятнадцати метров.

— Могу покатать тебя вокруг дома на тележке из супермаркета.

— Все, заметано! Жду свой лимузин вечером!

Сегодня ей удалось нарисовать розового фламинго, который стоял на одной ноге в воде. Правда, он был не совсем похож на птицу, скорее, на пушистую розовую «двойку» в тетради, где контрольную залило красками. Но Богдана была довольна. Она поставила картину подсыхать на окно, — и каждый раз, проходя мимо, смотрела на нее, прищуриваясь, будто она сейчас не она, а известный ценитель искусства.

Саша позвонил в половину восьмого. Богдана как раз расчесывала перед зеркалом свои длинные черные волосы. Ей было трудно мыть их, наклонившись над ванной на одной ноге. «Ох, так накачаю за полтора месяца ногу, что она станет вдвое шире второй, забинтованной калеки», — смеялась она. Еще кожа под гипсом неимоверно чесалась, Богдана приспособилась просовывать длинную тонкую кисточку в узкий промежуток между ногой и шиной и там шевелить ею. Зуд не прекращался, но было приятно. Сейчас этой кисточкой она заколола волосы в объемный пучок на макушке, как настоящая художница.

Саша пришел в гости с авоськой апельсинов и сладостей.

— Не стоило! Ты что! У меня тут все есть! — прокричала Богдана вместо приветствия.

— Девушка-сирена! И не в смысле: завлекающая сладким голосом моряков.

— Ха-ха, я скорее выпровожу, чем завлеку!

— Ну я ж говорю.

Богдана кинула с собой в сумку сладости, и они спустились на лифте на первый этаж.

— Тебе помочь?

— Нет, у меня есть костыли, два моих верных друга и спасителя на ближайшее время. Если все у нас затянется, то я могу в них еще и влюбиться! В оба одновременно!

Это были первые теплые вечера. Весна в этом году заставила себя ждать. В конце марта вдруг разразилась метель, и за ночь город покрыло снегом на метр. Аномальные февральские морозы держались до середины апреля. В майские праздники все еще можно было видеть где-то в тени деревьев или под стенами домов нерастаявшие бугорки снега. А теперь, наконец, было тепло.

Солнце потихоньку садилось, скользя золотыми отблесками по высоткам и макушкам деревьев, а дневная духота никак не растворялась в вечерней прохладе. Они медленно шли вдоль домов. Богдана была в легком шифоновом платье с этническим рисунком и трикотажной кофточке. Она казалась настолько тоненькой и легкой, что не будь у нее загипсована нога, ее подхватил бы и унес малейший ветерок. Саша незаметно любовался ее длинными руками и ногами. Маленькая собачка внезапно залаяла на них — и тут же отскочила к ногам своей хозяйки. Девушка цыкнула на нее и улыбнулась Богдане и Саше.

— Эй, малыш, камон! Иди сюда! — Богдана протянула руки к шпицу. — Такой смешной, как китайская мягкая игрушка!

— Я недавно познакомился с лабрадором ретривером. На него с дерева прыгнул ребенок, пришлось везти его в лечебницу. Лабрадора, конечно, — и Саша снова рассказал историю о татуировщике и его собаке, которая приключилась с ним на выходных.

— Я хочу татуировку! И ретривера хочу посмотреть, — завизжала Богдана.

— Я отвезу тебя к нему, когда гипс снимут.

— Потом мне опять некогда будет! Надо сейчас!

— Терпение, значит, — не твой конек… понятно!

— Я просто стараюсь ничего не откладывать. Зачем? Все равно все будет не так, как мы планируем. Может быть, через полгода или год все вокруг изменится до неузнаваемости. И мы будем уже не в Киеве, а в других городах. Если я, конечно, не разобьюсь, прыгая на веревке с какого-нибудь моста. Я люблю получать эмоции. А эмоции — это здесь и сейчас.

Саша только улыбнулся.

— Твоя любимая погода? — спросил он.

— Солнце с дождем.

— Любимый напиток?

— Кофе. Мы играем в блиц-опрос?

— А почему бы не узнать друг друга лучше?

— Тогда твой любимый фильм?

— Может быть, — он призадумался, — «Список Шиндлера». А твой?

— «Донни Дарко».

— Странно. Хочу тебе сказать, что мы с тобой полные противоположности!

— Ха! И тебе для этого понадобился блиц? Я знала это с первой нашей встречи. Ты что, не пьешь кофе?

— Очень редко. Обычно чай.

Когда уже совсем стемнело, они вернулись к дому на Фрунзе. Снова у подъезда пахла сирень. Пришло время прощаться.

— Ты так и не покатал меня, обманщик!