Бандеровка - [5]

— За верность.

Саша молча выпил. Вася тут же налил по второй.

— Знаешь, я считаю, что верность — это самое главное. Нет смысла ни в дружбе, ни в отношениях, если нет верности. Даже собака тогда лучше людей. Если ты что-то обещал — будь уже верным до конца. Иначе вся жизнь ложь, и никто никому не нужен. Может быть, я идеалист, — он сделал паузу, чтобы налить по третьей. Саша отказался. — Но я считаю, что даже по отношению к родине надо быть верным. Мне несколько раз предлагали переехать в Европу и работать в салонах там. Но я отказывался. Не то чтобы я ура-патриот, но там все чужое, а здесь — свое, родное. А я родное не предам. Не умею предавать, совесть меня съест тогда.

Саша вернулся в свою квартиру поздно вечером. От алкоголя кружилась голова. Он сидел у открытого окна на кухне, не включая свет, и смотрел на Киев. Город сиял миллионом огней, шумел моторами тысяч автомобилей, он был живой. Он не рвался вперед в несусветной суете, как Москва, не существовал тихонько, как русские провинциальные города, он дышал в спокойном уверенном темпе, с чувством собственного достоинства, — энергично и скромно.

* * *

В следующую среду Саша опять отправился к Боре и Свете. Все тот же выкрашенный темно-зеленой краской подъезд, все те же пепельницы с окурками на подоконниках, но на этот раз у него чуть быстрее билось сердце, когда он поднимался по ступенькам и нажимал звонок квартиры. Дверь открыл Боря:

— Привет, брат, заходи! — они обнялись и похлопали друг друга по спине.

Саша прислушался к девичьим голосам, доносившимся из кухни. Пока пришли только две Светиных подруги, они что-то готовили и разговаривали о своих женских делах.

Боря проводил Сашу на балкон, там он достал пачку сигарет и закурил.

— Ну что, привыкаешь к хохлам? — спросил он, выдыхая дым.

— Да, даже друга себе завел.

Саша рассказал о субботней истории с татуировщиком и собакой. Вчера он звонил интересовался, выздоравливает ли Харлей. Вася сказал, что пес значительно повеселел, звал в гости.

— Хорошие он татухи бьёт?

— Те рисунки и фотографии, которые я видел, мне очень понравились. Графика в основном. Я б даже сказал — талантливый чувак!

— А в Украине очень много талантливых людей. Да вообще большинство известных русских — выходцы из Украины!

— С первым не спорю, а второе — это уж ты загнул!

— Да послушай, из шоу-бизнеса так больше половины украинцев: Гоша Куценко, Меладзе, Цекало, певиц до фига! А в советское время сколько космонавтов было родом из Украины! И в политике даже: Явлинский хотя бы!

— Ну это, знаешь как: глаз из толпы всегда выхватывает знакомое, родное. Россияне тоже во всех знаменитостях ищут русские корни. Кругом наши! — Саша усмехнулся. — Но похвально, конечно, что страной своей гордишься.

— Я не из тех, кто утверждает, что Будда и Иисус из Украины…

— А есть и такие?

— Да, есть.

Саша засмеялся.

— Я говорю тебе факты, то, что украинцы большой вклад сделали в Россию.

— Ну ладно, с этим не спорю.

«Смешные эти украинцы, — подумал он. — Живут с манией величия. Хотят быть особенными. Лучше русских».

Они немного помолчали.

— С киевлянками знакомишься? — Боря подмигнул брату.

— Не… только у вас в гостях. Кстати, Богдана сегодня будет? — задал Саша вопрос, мучавший его с самого прихода сюда.

— А ты не знаешь? — у Саши екнуло в груди. — Она прыгала с парашютом и сломала себе ногу.

— Ничего себе! Сейчас в больнице?

— Нет, дома, в гипсе, — Боря загасил окурок.

«Лучше бы была в больнице, можно было бы к ней сходить», — подумал Саша.

Ему стало скучно и захотелось уйти.

На балкон зашла Света и попросила сходить в магазин, купить колбасы и чипсов. Саша с Борей вышли из квартиры.

— Светка на гитаре сейчас учится играть, — похвастался он. — Выучила Оазис «Half the world away». Сегодня услышишь!

— Круто! Талантливая, — украинка ведь!

— Не, она из Севастополя, из семьи русского моряка, считает себя русской, — засмеялся Боря.

— Что ж ты промахнулся, брат?

— Да, любовь зла!

Они уже купили продукты и возвращались в квартиру.

— Борь, вы не обидитесь, если я сейчас уеду?

— А что такое?

— Да так, надо.

— Ну ладно. Давай только постоим немного, я еще одну сигарету выкурю.

Он вынул из кармана пачку, там оставалась последняя сигарета. Боря с удовольствием затянулся и окинул двор взглядом хозяина. Он выглядел абсолютно довольным жизнью.

— А ты знаешь, где Богдана живет?

— На Фрунзе, дом напротив стадиона Спартак, квартиру не помню. В гости, что ли, к ней пойдешь?

— Нет, так просто. Ладно, спасибо.

— Давай, удачи! — Боря протянул руку.

— Пока! — они обменялись рукопожатием.

Ехать домой не хотелось. Саша открыл на мобильном карту города. Фрунзе оказалась далековато от центра. «Зачем мне туда? — думал он. — Гулять под ее окнами? Сидеть на лавочке и ждать, когда она спустится на костылях?» На остановке старичок заиграл на гармошке «Этот День Победы», красиво и с укоряющим напором. Праздники прошли уже почти две недели назад. «Этот день мы приближали, как могли», — тихо пропел за ним вслед Саша. Он никогда не мог равнодушно слушать эту песню, в ней были боль и гордость всей русской нации. Он вспомнил склоны в алых цветущих тюльпанах перед 9 мая в Волгограде и тихое торжество, которым наполнялся весь город. Наверное, эта песня и память о победе были основным и единственным, что объединяло народ России, такой разный и такой потерявшийся в своих ценностях.