Балъюртовские летописцы - [15]

— Так чего там выдуманного, чего выдуманного? На свиноферме работаешь? Работаешь! Раз, — Шапи загнул на руке палец. — Комсомолка? Комсомолка! Два, — он загнул второй палец.

— А как я пошла в свинарки? Разве добровольно? Я же рассказывала вам, что меня председатель колхоза попросил на время болезни Серафимы Максимовны взять ее свиней, а когда она выздоровеет, обещал дать коров. И это по-вашему, называется добровольно? Да?

— Не знаю, я хотел доброе дело сделать, похвалил, прославил тебя. А ты плачешь!

— Дайте в газете отказ! — твердо сказала Зулейха.

— Ну, зачем же так горячиться? — Алимов понял, что под словом „отказ“ Зулейха подразумевает опровержение. — Это не так просто. Может, ты действительно привыкнешь к этой работе, полюбишь ее.

— Да она отлично работает! — вставил Микаилов.

— Нет, нет и нет! — вспыхнула Зулейха. — Не хочу, не буду! Я люблю коров, из-за них я пошла на ферму. А работа на свиноферме — это… это задание, и я выполняю его хорошо, чтобы честно уйти на любимую работу.

Алимову нравились искренность девушки, ее простое, открытое лицо. Что же с ней делать, думал Алимов, давать опровержение как-то смешно да и невозможно практически. Но вместе с тем было ясно, что в ложное положение Зулейху поставила редакция и девушке надо как-то помочь. Но как?

— Может быть, нам поговорить с вашим парнем, помирить вас?

— Нет, — Зулейха отрицательно покачала головой. — Печатайте отказ. Я хочу, чтобы все прочли и узнали правду. На меня смотрят как на заразную больную. — Глаза Зулейхи снова повлажнели.

— Ну, что ж, — сказал Казбек, — я подумаю, как вам помочь. Посоветуемся тут в редакции и что-нибудь решим.

Девушка встала и, робко улыбнувшись, на прощание сказала:

— Я надеюсь на вас, товарищ редактор.

10

Из дневника Алимова

„Завтра газета не выходит, и я собрал коллектив по поводу протеста Зулейхи Бекишевой. Искажение правды не может быть допустимо ни под какими предлогами, ложь есть ложь, и маленькой или большой неправды не бывает. В случае же с Бекишевой искажение, сознательно допущенное журналистом, пагубно сказалось на судьбе человека, нанесло ему моральную травму.

Я не стал высказывать своего отношения к случившемуся, проинформировал собравшихся о том, что произошло, и предоставил слово автору злополучной статьи.

Шапи Микаилов долго говорил о своих заслугах перед газетой, о задачах района в подъеме экономики, о мобилизующей роли печати. По поводу же своей последней статьи он сказал, что выращивание свиней — новое для Дагестана и важное дело, и эту задачу должна взять на себя молодежь; в райкоме комсомола стремятся выдвинуть одного-двух застрельщиков, и ему, мол, прямо назвали Зулейху, и он не видит причин, почему Бекишева не может стать маяком, осветить путь другим?..

— Я думаю, — закончил он свое выступление, — что, кроме общественной пользы, моя статья оказала добрую услугу и самой Бекишевой, она открыла перед ней дальнейшие перспективы: ее начнут приглашать на совещания, на слеты, на радио, на телевидение, ее ждут поездки, Москва, награды!.. Будь она немного сообразительней, она должна бы поблагодарить меня, ибо этой статьей ознаменован новый, важный этап в ее жизни! Что за непонятливый народ — я ее вперед толкаю, а она упирается…

Следующим выступал Варисов и проявил незамечаемую за ним ранее активность.

— Ну, что ж, — начал он сочувственным тоном, глубоко вздохнув, — досадно, конечно, что статья Микайлова вызвала несколько иной, отрицательный резонанс, мы этого, скажем прямо, не ожидали. Выступление актуальное, своевременное и, думаю, все-таки принесет немалую пользу. Мы забываем порой организаторскую роль печати. А Шапи по существу объявил зачин целому движению — движению важному, патриотическому. Что ж, в любом большом деле могут быть маленькие просчеты, и тут есть определенная лазейка для выискивающих к чему бы придраться, и жаждущих наказаний, проработок и т. п. — Он выразительно глянул в мою сторону. — Да, Бекишева не пошла на свиноферму добровольно, но это же очень плохо! Пошел же в свое время Мантаев, и надо продолжать, развивать начатый им почин. Позвольте спросить: Бекишева не пойдет на свиноферму, другая тоже не захочет, а кто же тогда пойдет, товарищи?! И кто возьмется за это дело, если не молодежь? Вот почему мы должны осудить, пристыдить Бекишеву и ей подобных!.. А Микаилов всего лишь преподнес желаемое за действительное, и я, по совести говоря, не вижу здесь большой ошибки и не нахожу оснований создавать вокруг этого ажиотаж. Подобные случаи в журналистской практике довольно часты, и реагировать на них болезненно могут лишь люди, плохо представляющие нашу трудную, порой полную неожиданностей работу.

Он сел. Конечно, все его выступление — камни в мой огород. Неужели таким образом сводит он со мной какие-то счеты?

Не понравилось мне и выступление Галича: мол, конечно, Микаилов не прав, но стоит ли поднимать шум вокруг происшедшего, вполне резонно переговорить с Бекишевой, ее женихом и родителями и уладить дело, как говорится, тихо-мирно.

После Володи слово взяла Муслимат Атаевна, говорила она сбивчиво, путано, но сумела уловить главное, самую суть вопроса: