Багратион. Бог рати он - [39]

Но вот разразилось несчастье: на помощь австрийцам, которых французские войска вроде уже наловчились бить, пришли «северные варвары» — русские с непобедимым Суворовым. И то, что они — страшная сила, скоро дошло до Парижа. Генерал Шерер, еще недавно пересчитывавший в своем министерстве несуществующее количество солдатских сапог и мундиров, дутые сметы субсидий на довольствие и вооружение войск, допустил свой главный в жизни просчет — недооценил противника — и был смещен.

Всегда выгодно принимать пост у обанкротившегося предшественника. Ну а если преемник к тому же полон энергии и отваги, уже проявил себя в настоящих сражениях и к тому же не лишен ума и, главное, непомерных амбиций?

Всеми этими качествами обладал новый военный министр, которому, кстати, исполнилось тридцать пять лет и следовало уже по-настоящему сделать карьеру.

Революция застала Жана Бернадота молодым человеком, готовившимся, как и его отец, к адвокатской практике. Но к чему сильному и с детства мечтавшему о славе парню корпеть над книгами и примерять судейскую мантию, когда кругом огонь, грохот и рушатся троны? Он записался сержантом в морскую пехоту и так начал свое восхождение к военным вершинам.

Очень быстро он достигнет и генеральского чина. И сам Бонапарт, отправляя его после итальянских побед в Париж, к членам Директории с многочисленными трофейными знаменами, снабдит его такою рекомендациею: «Этот отличный офицер, ознаменовавший себя славою на берегах Рейна, находится теперь в числе генералов, наиболее способствовавших славе Итальянской армии. Он начальствует над тремя дивизиями… Прошу вас с возможною поспешностью отправить его обратно в армию… Вы зрите в генерале Бернадоте одного из надежнейших друзей ваших…»

Три года назад Париж встречал Бонапарта как покорителя Италии, победителя Австрии и спасителя Франции! Но счастье переменчиво. Маленький корсиканец, показавший себя героем, провалился в Египте. А его самые ближайшие боевые сподвижники вот-вот приволокут в Париж на хвосте своих отступающих армий русских казаков и австрийских егерей. Но нет, у него, Бернадота, твердая рука и ясная голова, каких, наверно, не сыщешь и во всей Франции.

Сражения выигрываются на полях? Бесспорно. И Бернадот сам доказал это не раз. Но те армии истинно непобедимы, которые имеют крепкий тыл. Вот почему нужны оси, лафеты, пушки, сбруи, госпитали и, как награда, пенсии тем, кто возвратится без ног или рук. Но и в каждой армии должны быть люди, на которых он, военный министр, а не какая-то там Директория, может всегда положиться.

Шерер сменен генералом Моро? Неплохой выбор. Но зачем Бернадоту держать на посту главнокомандующего основной французской армией человека, о котором говорят, что он соперник Бонапарта? Затмить славу маленького корсиканца способен один только человек — он, Бернадот. Посему Моро следует убрать подалее с главного фронта. Куда? Хотя бы на Рейн, где только еще начинается формирование новой армии. Потом из Италии следует переместить и Макдональда: воинская слава такая же вещь, как и лекарства, — избыток ее может повредить и вскружить голову.

Бернадот взял со стола формулярный список Бертелеми Жубера. Самый молодой генерал республики — нет еще и тридцати. Как и сам Бернадот, проделал в армии Бонапарта Итальянскую кампанию, за четыре года прошел путь от рядового до бригадного генерала. После битвы при Риволи Бонапарт о нем, еще только офицере, сказал: «Жубер — гренадер по храбрости и уже генерал по военному искусству». Далее поход в Тироль, названный походом исполинов, дела в Голландии, на Рейне, занятие Пьемонта в прошлом году… А еще, наверное, не в последнюю очередь в выборе сыграло роль совпадение: как и сам Бернадот, Жубер происходил из семьи адвоката, готовился стать юристом. Впрочем, так ли уж важно последнее обстоятельство, если, назначив Жубера главнокомандующим, военный министр тем самым сделает его своим человеком.

— Здравствуй, старый мой товарищ, — встретил военный министр Жубера, — видишь, я тебя не забыл.

Жан Бернадот происходил из департамента Южных Пиренеев и, как большинство южан, во многом обладал чертами, свойственными беарнцам и гасконцам. Во всяком случае, он любил театральность, пышность и велеречивость. Так, торжественно, с чувством, он объявил Жуберу, что назначает его главнокомандующим всех находящихся в Италии французских войск.

— Я долго перебирал — кого! И лучше тебя не сыскал! — Бернадот обнял Жубера и поцеловал. — Верю: ты вновь покроешь себя славою, которая затмит славу того, кто еще совсем недавно слыл героем Итальянской кампании…

Он картинно отстранился от Жубера и повторил еще раз:

— Да, мы все, кто обеспечил славу Бонапарту, должны получить и свою долю лавров. И еще вопрос, чей вклад в победу превысит: его или любого из тех, кто тогда был с ним рядом? Не подумай, мой старый друг, что я — о себе. Я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы делить с кем-либо лавры. Я имею и собственные заслуги, за которые уже вознаградила и еще вознаградит меня любимая Франция.

Бернадот наконец высказал то, что беспокоило его последнее время. Год назад он взял в жены мадемуазель Дезире Клари — младшую дочь марсельского шелкового фабриканта. Все в Париже знали, что совсем недавно эта милая девица была невестою Бонапарта. На ее старшей сестре, Жюли, до этого женился Бонапарт Жозеф, брат генерала. Сам же Наполеон считался обрученным с Дезире. Но он оставил ее, увлекшись женщиной более опытной, креолкой Жозефиной.