Бабы, или Ковидная осень - [32]
– Амирова второго апреля похоронили. Больше ничего добавить не могу. Наша контора заказ на памятник не получала. У нас, к сожалению, хоть и монополия, но, по факту, не монополия, – пространно пожаловался хозяин кладбища.
Из-за двери в углу раздался душераздирающий, царапающий слух пронзительный визг.
Скрипнув стулом, он неожиданно бодро для своей комплекции выскочил из-за стола.
– Извините, кошка рожает! – отсек любую попытку для продолжения беседы он и, сотрясая грузными чреслами, бросился к закрытой двери. – Всего доброго!
Схватив со стола и спешно сунув в карман плаща непригодившуюся купюру, Маргарита Семеновна покинула «каптерку».
Шагая к остановке автобуса, она не переставала удивляться тому, что ее-то, казалось бы, удивлять давно не должно – крепкой и непостижимой дружбе жизни и смерти.
Сама Маргарита Семеновна уже четверть века жила в двух измерениях – настоящем и том, что было соткано из событий далекого прошлого, которое намертво прикрепилось в ее сознании «вирусным файлом».
Физическую смерть она искренне считала необходимым переходом души, и этого переходи почти не боялась.
Стоя у врат вечности, из которой в ее руки десятилетия, по несколько раз в неделю, а то и на дню, будто из волшебной трубы выпадали крикливые сморщенные комочки из плоти и крови, она как никто другой понимала: на другом конце этой трубы однозначно что-то есть.
И это «что-то» перемелет в прах все то, что мы туда с собой из нынешнего мира притащим. Из этого же материала (а как иначе, другого-то нет!) и слепятся новые души.
Тамошний компьютер обнулит воспоминания, но любое изобретение – хоть рук человеческих, хоть нет – несовершенно.
Что-то да прицепится невидимой, крошечной пылинкой.
Отсюда и ощущение, что душа человеческая и девственна, и одновременно стара как вечность.
Как только теплый спертый воздух метро накинулся на нее своей шапочно-курточной духотой, Маргарита Семеновна вновь почувствовала, как затрепетало, будто пойманная в силки птичка, сердце.
Немного саднило горло, заложило нос.
Отгоняя самое простое объяснение внезапного недомогания – коронавирус, она убеждала себя, что просто утомилась за прошедшую рабочую неделю от ранних подъемов.
Пока добиралась до дома, пока искала на полках супермаркета нужный соус и семечки, успокаивала себя тем, что третьего дня тест на ковид был отрицательным. В ее клинике не было «красной зоны», но весь персонал по указу Министерства раз в неделю сдавал ПЦР-тест.
С наступлением отопительного сезона батареи в ее кабинете жарили по полной. Каждую осень и зиму из-за пересушенного воздуха и она, и ее помощницы-медсестры имели проблемы со слизистой, а старый кондиционер, обманывая иллюзией свежего воздуха, их только усугублял.
К врачам Маргарита Семеновна не ходила, доверяя своим познаниям в медицине больше, чем протокольному лечению коллег.
Собственный огромный врачебный опыт давно привел ее к нехитрому умозаключению: большинство людских болячек от переживаний и неправильных мыслей. Тело лишь сигнализирует – что-то идет не так.
Иногда она проявляла к пациенткам выходящее за рамки профессиональной этики любопытство, но ответы на свои вопросы, как правило, знала заранее. Довольные жизнью к ней приходили разве что на плановый осмотр или с желанной беременностью. Но таких было меньше, чем других – дерганых и нервных, типичных представительниц нынешнего перегруженного информацией и обделенного простым человеческим вниманием времени.
Маргарита Семеновна, особенно после того, как овдовела, старалась помочь каждой: кому – добрым словом, кому – нравоучительной речью, а кому-то, случалось, давала контакт хорошего недорогого психолога. В особо запущенных случаях ей приходилось становиться для своих пациенток почти что мамой.
О, если бы их настоящие мамы проявляли к ним когда-то чуть больше внимания, имели бы мудрость воспитывать в уважении к себе, возможно, они – эти вечные девочки с изношенным телом и подорванной психикой – не имели бы таких простых на слух, но таких сложных в разрешении проблем!
В ящичке на кухне отыскались китайские травяные капли.
Раньше таких в аптеках было не купить, их поставлял в Москву какими-то козьими тропами знакомый еврей-гомеопат.
Зато теперь оккупировавшие аптечные полки медикаменты и бады разрастались на них в той же прогрессии, что и людская хандра.
Нацепив очки, Маргарита Семеновна посмотрела срок годности – он истек больше месяца назад.
Она открыла колпачок и принюхалась – из флакончика в заложенный нос проник едва уловимый густой запах коктейля из диковинных трав.
Точно такой же флакончик лежал у нее в сумке, когда она, немного простуженная и совершенно безумная, сентябрьским вечером спешила на завод к Петру.
Удивительная вещь – запахи.
Они, как и музыка – случайно выбранный кем-то саундтрек картинок жизни – способны в секунды перенести в прошлое.
Маргарита Семеновна положила флакончик в карман халата.
Желтый суп у Вари получился жидковатым, почти безвкусным, но из уважения к стараниям внучки пришлось запихнуть в себя полтарелки.
– Пойду полежу, – бросила она успевшей прибраться на столе и теперь расставлявшей на нем ингредиенты для пирожного «Анна Павлова» Варе.
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга. Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью.
В едва наладившуюся жизнь Самоваровой, полюбившейся читателю по роману «Черная сирень», стремительно врывается хаос. Пожар, мешки под дверью, набитые зловонным мусором, странные письма… Продираясь сквозь неверную, скрывающую неприглядную для совести правду память, Варвара Сергеевна пытается разобраться, кто же так хладнокровно и последовательно разрушает ее жизнь. В основе сюжета лежат реальные события. Имена героев, детали и время в романе изменены. Содержит нецензурную брань.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!