Бабье лето - [49]

– Болтон… – прошептала она.

Все вдруг заговорили разом – Кэндас, Джейн, доктор Мейсон, – но единственный, кого она видела, был Болтон Грей Вульф, единственный, кого она слышала, был ее любимый воин из племени апачей.

Склонившись над ней, он нежно поцеловал ее в губы.

– Не говори ничего, и даже ничего не думай, Вирджиния. Просто знай, что я здесь, и что я люблю тебя, – с улыбкой сказал он.

Болтон ей не привиделся. Он держал ее за руку, говорил ей ласковые слова, облегчал ее боль своими поцелуями.

Внезапно она ощутила плотную повязку, сковывающую ей грудь, боль и непреодолимое чувство потери. Она собиралась что-то возразить, но он успокоил ее своим поцелуем.

– Позже, Вирджиния, – шепнул он. – У нас еще будет время поговорить.

Затем он вышел из палаты, великолепный мужчина, излучающий силу и жизненную энергию, мужчина, ставший теперь недосягаемым для нее. Но впереди ее ждет слишком много дней одиночества, чтобы думать об этом сейчас, когда всю свою силу и волю она должна отдать борьбе с ненавистным врагом, пожирающим ее тело.

– Вы прекрасно перенесли операцию, Вирджиния, – объявил доктор Мейсон.

Она снова ощутила повязку на груди. Наложенная очень плотно, она была почти плоской, так что Вирджиния стала опасаться, что под ней ничего нет. Ее охватила паника.

– Они не отрезали мне грудь? – Она схватила его за руку. – Доктор Мейсон, неужели они отрезали мне грудь?

– Расслабьтесь, Вирджиния. Доктор Дэвидсон удалил только опухоль, – сообщил доктор Мейсон.

– Был ли это… – Рак. Она не могла вымолвить это слово.

– Результаты исследований будут готовы дня через три. Как только я их получу, то сразу же поставлю вас в известность. А вы тем временем отправляйтесь домой, там вам будет намного удобнее.

– Когда можно выписываться? – спросила Джейн.

– Если не возникнет ничего непредвиденного, то через четыре часа, – сказал доктор.

– Вы уверены, что это безопасно? – задала вопрос Кэндас.

– Абсолютно. Если дома возникнет какой-нибудь вопрос или случится что-то непредвиденное, позвоните мне. – Он похлопал Вирджинию по руке. – Вы держались отлично, Вирджиния. Перед выпиской к вам зайдет медсестра и все объяснит.

Доктор Мейсон покинул трех женщин, безмолвно глядящих друг на друга и все еще обуреваемых страхом. Вирджиния потянулась за водой, и Джейн подошла, чтобы наполнить стакан. Кэндас стала переставлять хрустальных зверюшек с подоконника на подставку для телевизора, а потом обратно. Она пыталась чем-то занять себя.

– Не могу вынести эту неопределенность, – взорвалась Кэндас. – Я думала, он сообщит мнение патолога. Почему никто из нас не догадался его спросить?

Если бы взглядом можно было убить, то Джейн испепелила бы Кэндас на месте.

– Я только высказала вслух наши мысли. Почему мы не спросили? – Кэндас была смертельно напугана.

Вирджиния притронулась к повязке на груди.

– Потому что я не хочу этого знать, – сказала она.

Ей хотелось забыться, покуда все не закончится.

– Я хочу, чтобы все поскорее закончилось, – прошептала она.

– Все закончится, – попыталась успокоить ее Джейн. – Уже недолго.

Вирджиния верила Джейн, поскольку ничего другого ей не оставалось, поскольку неверие в скорую и счастливую развязку свело бы ее с ума. Она обессиленно откинулась на подушки.

– Болтон уехал? – спросила она.

Дверь распахнулась, и он вошел в палату, привнося с собой надежду, прекрасные воспоминания… и невыносимую боль.

– Нет, – ответил он. – Я не покину тебя, Вирджиния. Ни сейчас, ни в будущем.

18

Вирджиния знала, что должна отослать Болтона прочь, но у нее не хватало на это храбрости. Кроме того, его спокойная сила обеспечивала ей ту поддержку, которую не могли дать ни Кэндас, ни Джейн. Если она обопрется на него, то, возможно, все закончится благополучно.

– Я рада, что ты здесь, – сказала Джейн.

– Спасибо, Джейн, – он с благодарностью пожал руку рыжеволосой женщины.

«Как легко он ладит с людьми», – подумала Вирджиния. Это была естественная непринужденность, частично выработанная журналистским опытом, но прежде всего вызванная добротой и величием духа.

Кэндас не чувствовала себя столь же спокойно и уверенно в обществе Болтона, как Джейн. Она явно волновалась, смущалась, краснела, бледнела и нервно теребила носовой платок.

– Я… ух… – она прокашлялась и добавила: – Я тоже рада.

– Это много для меня значит, Кэндас, – ответил Болтон, пристально глядя на девушку.

– В последнюю нашу встречу я вела себя по отношению к вам не очень хорошо… Я была к вам несправедлива… Я… я… прошу прощения…

– Извинения приняты, – улыбнулся Болтон.

– Ой, я умираю с голоду. – Джейн схватила свою сумочку. – Кэндас, спустимся в кафетерий и перехватим по бутербродику, что ты скажешь? – Я уже… – Джейн многозначительно глянула на нее, и Кэндас опять покраснела. – Хорошо. Мы скоро вернемся, мама.

Вирджиния была слишком измучена, чтобы возражать против более чем откровенных действий Джейн. Когда дверь закрылась, Болтон подошел к ней и откинул с ее лица волосы.

– Не хочу, чтобы тебя смущало мое присутствие, Вирджиния. Тебе пришлось пройти сквозь суровое испытание, и я не собираюсь упоминать некоторые вещи, чтобы не расстроить тебя еще больше, – сказал он.