Бабье лето - [47]

– И сколько эти анализы займут времени? – интересовалась Вирджиния.

– Три дня. Три дня, которые могут оказаться для вас решающими, Вирджиния, – очень серьезным тоном произнес Мейсон.

Еще три дня ожидания, три дня мучений и неизвестности, три дня в аду. Однако этот ад предпочтительней, чем альтернатива – проснуться уже без груди.

– Нет, – заявила она. – Я не подпишу.

– Вирджиния, для вас же лучше, если все произойдет, когда вы будете под наркозом. Доктор Уэйн очень квалифицированный патолог. Стоит ему увидеть эту…

– Что если он будет неправ? Что если ошибется? Разве он никогда не совершал ошибок? – разозлилась Вирджиния.

– Все мы люди, все мы человеки, Вирджиния, – ответил доктор скептически. – Всякое бывает.

– Я не подпишу. Три дня ничего не изменят, а если и изменят, то я готова рискнуть, – сказала она решительно.

– Хорошо, Вирджиния. Мы сделаем лишь небольшой надрез. Я слишком хорошо вас знаю, чтобы спорить с вами. Такой безумец вряд ли отыщется. – И доктор Мейсон улыбнулся.

Внезапно Вирджиния вспомнила о таком мужчине – Болтоне Грее Вульфе. Можно назвать его безумцем, можно упрямым, можно – отважным. Он не поддался ей, спорил с ней, боролся за право любить ее. Где он сейчас? Знай он о случившемся, продолжал бы он бороться за нее?

Глупый вопрос. Глупая надежда. Вирджиния отбросила мысли о Болтоне. Ей дорога каждая капля энергии – и душевной, и физической, – чтобы справиться с тем, что ждало ее впереди.

– Конечно, – согласилась она с доктором. – Такой безумец вряд ли найдется.

Доктор Мейсон похлопал по простыне, прикрывавшей ее руку.

– Я увижусь с вами здесь же через несколько часов, – сказал он.

– Мы с вами раньше не встречались, док? В Париже? Или в Лондоне? – превозмогая панику, пошутила Вирджиния.

– Молодец, девочка! Держи нос повыше, – подбодрил пациентку Мейсон.

Не успел он уйти, как послышался звук подъезжающей каталки. Вирджинией завладело странное спокойствие.

– Вот они, малышка, – сказала она Джейн.

– Я знаю. – Джейн сжала ее ладонь.

– Не хочу, чтобы ты волновалась, – прошептала Джейн, целуя подругу.

– Не буду, – пообещала Вирджиния приглушенным голосом, поскольку у носа держала платок.

– Ты никогда не умела убедительно врать, – заметила Джейн.

– Как и ты, – напомнила ей Вирджиния.

Звук все приближался и уже достиг двери. В любую минуту начнется ее длинное путешествие… в одиночестве.

– Джейн, ты веришь в чудотворность молитвы? – быстро спросила Вирджиния.

– Наверное, верю, – несколько неуверенно ответила Джейн.

Дверь распахнулась, и взору Вирджинии предстала каталка, на которой ее повезут.

– Помолись за меня, – прошептала она.

17

Болтон пролетел расстояние от Аризоны до Миссисипи без происшествий, и вот теперь охранник Вирджинии не хотел впускать его в ворота.

– Извините, сэр. Никаких посещений, – строго заявил он.

– Разве ты не помнишь меня, Джим? – удивился Болтон.

– Разумеется, помню. Трудно забыть такого человека, – ответил охранник.

– Она не ждет меня, но если ты позвонишь в дом, она обязательно разрешит меня впустить, – уверенно сказал Болтон.

Джим покачал головой.

– Извините, сэр, – он был непреклонен.

Болтон предвидел сопротивление, но никак не со стороны Джима. Он имел представление о системе здешней безопасности. Для человека тренированного стена не представляла особой проблемы.

Однако это был не самый лучший способ добиться встречи с Вирджинией.

– Я мог бы солгать тебе, Джим. Я мог бы сказать, что вернулся, чтобы закончить интервью с Вирджинией. Но я так не поступлю, – заявил Болтон, пристально глядя на Джима.

– Спасибо, сэр, – ответил охранник – он был признателен журналисту за откровенность.

– Вместо этого я собираюсь тебе объяснить, почему я хочу повидать ее и почему не уйду отсюда, не повидавшись с ней, – сказал Болтон. Он хорошо разбирался в людях и понимал, что охранник не поддастся на уговоры. И все же стоило попытаться.

– Я люблю Вирджинию, – заговорил журналист серьезным тоном, – и хочу, чтобы она стала моей женой. Уверен, что она тоже меня любит, и осталось лишь убедить ее, что нас ждет прекрасное будущее. – Болтон изобразил свои честные намерения красноречивым выразительным жестом: протянул руки вперед ладонями вверх – это был древний жест благородных апачей. – Мне нечего скрывать Джим. Просто я влюблен в самую замечательную женщину в мире.

Джим в растерянности перебирал пальцами ключи, связка которых висела у него на поясе, потом вдруг кашлянул, прочищая горло.

– Полагаю, я должен сказать вам кое-что, – решился он наконец.

Леденящее предчувствие несчастья сковало грудь.

– Сказать мне что, Джим? – обеспокоенно спросил Болтон.

– Мисс Вирджинии здесь нет, – быстро сообщил охранник.

– Я подожду. Когда она вернется? – спросил Болтон.

– Господи, если бы я знал… – Джим опять кашлянул, затем вытащил красный носовой платок и высморкался. – Мисс Вирджиния в больнице.

Болтон несся по дороге, не обращая никакого внимания на ограничения скорости. Выяснить номер палаты в больнице оказалось несложно, но о причине госпитализации Вирджинии он пока ничего не знал, и это сводило его с ума.

Слишком встревоженный, чтобы дожидаться лифта, он помчался по лестнице, перескакивая через ступеньки. Дверь палаты 335 была слегка приоткрыта. Он остановился, морально подготавливая себя к виду любимой женщины на больничной койке, и лишь затем переступил порог.