Автопортрет - [9]

- У нее муж постоянно днюет и ночует в нашей квартире!

- А у нее ребенок все зимние каникулы жил и разбил мне зеркало, ябедничает другая.

- А она поздно приходит, и от нее пахнет спиртным.

- Ты мне наливала? Нет, ты скажи - ты мне наливала? Иван Иванович, не верьте ей - я вообще не пью.

И т. п.

Кончилось тем, что Махоркин вновь жахнул по столу и вынес по два месяца доп. ограничений. Каждой. А поначалу их грехи тянули на обычный выговор с недельным невыездом. Председатель 1-го отряда, пухловатый прораб Миша, только развел на перекуре руками: "Что я могу сделать? Заступайся, не заступайся... Вот такая у меня квартирка в отряде".

Часто вспоминаю Валеру. Погиб ровно в тридцать лет, накануне дня рождения. Нелепая и загадочная смерть. В самоубийство не верю, не тот был человек.

"Химик" Н. свалил в самоволку за несколько дней до Нового года и не давал о себе знать в спецкомендатуру. 31 декабря в 23-00, когда был накрыт стол и ждали тещу, в дверь позвонили. Оказалось - милиция из районного отделения, присланная за ним по телетайпограмме. Забрали, отвели в КПЗ. Там был еще один "химик". Холод в камере, как на улице. Там и встретил Новый год. На следующий день столовая, из которой привозят питание для задержанных, не работала. Дежурный капитан, пожилой мужик, год до пенсии, послал к себе домой, и им принесли эмалированную миску домашнего холодца, вареную картошку, банку салата и хлеба. Долго шушукались за дверью, потом капитан сказал:

- Да налей ты им, ребята замерзли. Все равно не наши - никто не узнает.

Сержант дал в окошко две кружки с водкой, граммов по 150.

- Только никому ни гу-гу. Поняли?

- Поняли!

На следующий день отправили в спецприемник на Каляева. Вернулся в комендатуру через месяц. И из всех эпизодов вспомнил только приятное начало своей месячной тюремной эпопеи - как им дали пожрать и выпить 1-го января. Про остальное махнул рукой: "На х...! Вспоминать не хочу!"

12 февраля 1982г.

В овощном магазине, перед закрытием, продавщица сноровисто отбирала из ящика в полиэтиленовый пакет морковку покрупнее. Я стоял один около ее отдела и смотрел в сторону, ожидая, когда она закончит это деликатное занятие. Она спрятала мешок под прилавок и протянула испачканную землей руку за чеком.

- Полтора кило моркови. Можно покрупнее.

Женщина с профессиональным удивлением вытаращилась на меня. Так смотрят, когда сморозишь глупость.

- Вы меня удивили бы, если попросили помельче. Все хотят покрупнее.

- Естественно, - сказал я. - Вы тоже. Тереть на терке ребенку мелочь неудобно, - немного спасовал я. - Вот и прошу покрупнее.

- Не удивили, не удивили, - равнодушно продолжала она, взвешивая морковку.

- Я вас не удивлять пришел, - строго сказал я. - А вот вы меня удивили. Не знаете, что вышла новая статья в УК об ответственности за укрывательство товаров от населения? 156, часть 3? Что у вас под прилавком? Мелочь отобрана?

- Да вы что? Я разве вам плохую кладу? Она вся стандартная. Если хотите, положу покрупнее. - И положила, порывшись в ящике, такую морковку, что 1,5 килограмма оказалось состоящим всего из нескольких штук.

Я вышел из магазина довольным и гордым.

За полгода пребывания на стройках я начал приобретать некоторую дерзость и нахальство. Как, например, теперь. Слабость человека, даже самого важного на воле, хорошо видна "там", и начинаешь чувствовать людей, их сущность, скрытую маской самодовольства или самоуверенности. Вот эта тетка в халате, с перепачканными землею руками - она меня в упор не видела, делала, что хотела, и не боялась. Стоит терпеливый хмырь-интеллигент и еще постоит...

12 марта 1982г. За время, прошедшее с последней записи, случилось многое.

28 февраля умер брат Феликс. Это случилось в воскресенье вечером. Последние месяцы он жил у одной женщины на Васильевском - Виолетты (Веты). В субботу он ходил на концерт скрипача Миши Безверхнего, а в воскресенье пригласил его к себе в гости. Они выпили бутылку шампанского, и Феликсу стало плохо с сердцем. Он прилег, ему вызвали скорую. Врачи ничего не смогли сделать: острая сердечная недостаточность, ишемическая болезнь сердца. Я приехал через час, попрощался. Он лежал на кровати в их с Ветой спальне. На столике матово чернела копирка, через которую милиционер с врачом писали заключение о смерти. Я сложил ее аккуратно и забрал. Феликс никогда не жаловался на сердце. Он ни на что не жаловался, кроме дураков.

В пятницу была кремация. Миша - Лауреат премии Бельгийской королевы, сыграл на скрипке у открытого гроба "Аве, Мария". С работы было человек 150-200. Приехали его коллеги из других городов. Карло, про которого Феликс много и смешно рассказывал, привез из Тбилиси огромную охапку красных гвоздик. Это были не похороны, а прощание Феликса с земной жизнью, печальный праздник ухода в иной мир. Такого я не видел никогда.

Из Владивостока прилетел средний брат Юра. О нем речь особая. Он все так же работает по эстрадной линии - конферансье в варьете при ресторане "Волна". Иногда ездит с бригадами артистов по судам рыболовного флота во время путины. Зарабатывает много. "Меня во Владике все знают", - говорит он. С Феликсом их не сравнишь. Налет артистизма не исчезал даже во время похорон.