Австралийские рассказы - [122]

Олифант махнул рукой.

— Нет, вы только выходите замуж…

— Мистер Олифант, сэр, вы не…

— Достаточно…

— Если позволите…

— Можете идти, Элен.

Поспешно, без всякого удовольствия проглотив чашку чая и пожевав сухарик, скваттер вышел в сад. Его душа, привыкшая к порядку и аккуратности, восставала против секретов — чужих секретов. Четыре раза в течение одного часа нарушался превосходно организованный порядок его жизни. Что-то случилось в его отсутствие. Какие-то новые злобные силы действовали в Пандалупе. Как и подобало мужчине — хозяину в своем доме, — он вышел выяснить, в чем же дело.

Подобно многим эгоистам, Олифант очень остро чувствовал красоту, но теперь богатые краски, звуки и запахи зимнего вечера только увеличивали его раздражение. Над скотным двором золотым дождем сверкала стайка маленьких попугаев, кружившихся на фоне заходящего солнца. Там, за серебристой живой изгородью, выли собаки, требуя ужина. В саду вокруг последних лопающихся гранатов возбужденно щебетали птицы. В густой тени апельсиновых деревьев рдели спелые плоды. Неподвижный воздух был напоен запахом опавших листьев, пропитанных дождем. Олифант смотрел вокруг, и в нем закипала злоба при мысли, что события украли у него привычную возможность эпикурейски наслаждаться прекрасным вечером.

Он увидел садовника Мак-Дэфа, сгребавшего листья под фиговыми деревьями.

— Добрый вечер, сэр! — почтительное приветствие Мак-Дэфа прозвучало обнадеживающе.

— Добрый вечер, Мак-Дэф, Все в порядке?

— В порядке, сэр. Кроме погоды. Дождем размыло все, что я посадил на зиму.

Олифант кивнул сочувствующе, но без интереса.

— Всем не угодишь, Мак-Дэф. Дожди были очень нужны.

— Так разве я жалуюсь, сэр? Они были ниспосланы богом, эти дожди. А я ничего. Я выращу, что надо, в теплице.

— И очень хорошо, Мак-Дэф.

Должно быть, чувства Олифанта были очень напряжены: уже поворачиваясь, он вдруг ощутил во взгляде старого шотландца какую-то настороженность. Он нисколько не был удивлен, когда голос Мак-Дэфа остановил его.

— С вашего разрешения, сэр, я хотел вас спросить…

— О чем, Мак-Дэф?

Садовник неловко переложил бамбуковые грабли из одной руки в другую и поскреб небритый подбородок.

— Мне тут пришло в голову, сэр. Я у вас, значит, работаю девять, а то и десять лет, а получаю ни на полпенни больше, чем когда пришел…

Лицо Олифанта застыло. На этот раз — повышение жалованья. Этот вопрос всегда был серьезным в Пандалупе, а сегодня он приобрел по-новому угрожающее значение.

— Объясните внятно, чего вы хотите, Мак-Дэф, — холодно сказал Олифант.

— Так я, сэр, все думаю, нельзя ли мне просить вас, может вы решите прибавить мне немного… Я, конечно, знаю…

— Мак-Дэф, почему вы просите об этом сегодня?

Садовник снова неловко потоптался.

— Не легкий вопрос, сэр. На него так сразу не ответишь. Мне показалось, что время подходящее.

— Почему вы думаете, что именно сейчас подходящее время?

— Простите, сэр, я ведь ничего не хотел сказать…

Олифанта осенило:

— Мак-Дэф, тут у вас в мое отсутствие не было представителя союза?

— Никого. То есть никого, кроме мистера Эйчесона из Мабуды да этого старика сезонника.

— Сезонного рабочего? Какого?

— А вы не знаете, сэр? Я все забываю, что вы сейчас только приехали. Мистер Деннис взял на работу одного сезонника. Только он уже ушел.

Олифанту показалось, что он напал на след. «Берегись чуждых подрывных элементов!»

— А что же здесь делал этот человек?

— Мистеру Деннису вроде не хватило рабочих клеймить ягнят. И потом некому было ставить изгородь.

— Так вы говорите, он уже ушел?

— Только сегодня утром, сэр. Вчера вечером ему взбрело спросить у мистера Денниса расчет. Знаете, какие они, эти сезонные.

— С кем поселили этого человека?

— С Вилом и молодым Кэммом. Всего-то и была одна свободная койка на всю усадьбу. Вы слыхали про Вила?

— Да. Почему Вил ушел?

Мак-Дэф загадочно улыбнулся.

— Уж если вы меня спрашиваете, сэр, я бы сказал, ему не сиделось на месте.

— Не сиделось на месте? В его возрасте?

— У него, наверно, всегда зудели ноги, сэр. Он как-то сразу вбил себе в голову, что ему нужно посмотреть все вокруг. Он сказал, что отправляется в Квинсленд. Может, этот старик сезонник наболтал ему про большие заработки на сахарных плантациях.

— Мак-Дэф, а что за человек был этот сезонник?

Мак-Дэф смотрел на хозяина со все возрастающим любопытством.

— Разве он сделал что-нибудь не так, сэр?

— Я вам задал вопрос, Мак-Дэф.

— Прошу прощения, сэр. Что он за человек? Как бы вам это сказать? Мне показалось, он такой образованный человек.

— Образованный?

— Еще какой ученый, сэр. Понятно, я, может, ошибаюсь. Сам-то я в учености мало что смыслю.

— Почему вы думаете, что он образован?

— Он просто говорил, сэр. Но так хорошо говорил!

— Говорил — о чем?

— Да обо всем на свете, сэр. Я думаю, нет того ни на земле, ни на небе, про что он не знает.

— А как его зовут?

— У него такая бородища, что иначе как «папашей» его и не назовешь. А за глаза мы все звали его «Пророк».

— Пророк?

— Он такой почтенный старец, сэр. И у него, должно быть, доброе сердце, хоть и грязное лицо. Большая вера в человечество. Он все говорил, что мы живем в великие дни. Что освобождены мощные силы и строят новую жизнь. Может, что он говорил, и не скоро сбудется, но я должен сказать…