Австралийские рассказы - [115]
— Я этим займусь, — сказал он.
Он ушел и вернулся с банкой из-под табака, наполненной какой-то желтой мазью.
— Я это сам сделал, — сказал Билл. — Это смесь из свиного жира и серы. Унаследована от предков.
— Что, эта банка?
— Нет, рецепт.
— Мазь пахнет так, словно действительно унаследована от предков, — заметил я.
— Добавь туда духов, — сказал Билл, — и втирай в голову три раза в день.
— До или после еды?
— После.
Как-то меня навестил Альф. Я объяснил ему, как я «укрепляю свое здоровье».
— Нет ничего лучше кофе с глюкозой, — сказал он, — пей его утром и после обеда. А оливковое масло ты пьешь? — спросил он.
— Нет, — ответил я.
— Пей его, — сказал он.
— Ладно, — сказал я.
Мне становилось все труднее и труднее «укреплять свое здоровье». Я нажил себе несварение желудка.
Джордж дал мне порошок, который я принимаю после еды, а Альф — порошок, который я принимаю перед едой.
Бабушка порекомендовала мне пить рыбий жир и делать ингаляцию.
Но несварение стало еще хуже. Мои друзья, собравшись экспромтом, решили, что я должен соблюдать диету и за вторым завтраком есть только изюм и орехи.
— На одних орехах и изюме я не смогу укрепить свое здоровье, — сказал я.
— Зато это натуральные продукты, — заявили друзья. — Бери пример с животных.
Но животных, с которых можно было бы брать пример, вокруг не было.
Мне расхотелось «укреплять свое здоровье». Ко сну я должен был готовиться на час раньше обычного, чтобы успеть справиться со всеми лекарствами, которые необходимо было проглотить. И спать я уже не мог.
Я пожаловался Джорджу.
— Я не сплю, — сказал я.
Он отвел меня в сторону и дал мне какие-то таблетки. Таких маленьких таблеток я еще никогда не видывал. Вы тоже, наверное, никогда не видели таких маленьких таблеток.
— Принимай одну перед сном, — сказал он. — Это тебе поможет, но не вздумай кому-нибудь сказать, что это я их тебе дал. Они запрещены, — сказал он. — Мне дал их один парень, у которого есть знакомый врач. Их можно принимать, только если тебя мучит бессонница.
В ночь на понедельник я принял сразу две таблетки. Когда я проснулся, комната была полна моих друзей, возле моей кровати стоял доктор, и был уже вечер вторника.
Черт возьми! Ну и спал же я!
Друзья стояли с обнаженными головами, а это люди того сорта, которые ни при каких обстоятельствах шляп не снимают. И тут я понял, что еще немного — и мне уже не пришлось бы «укреплять свое здоровье».
Завтра я уезжаю в лес. Укреплять свое здоровье в городе — слишком опасное занятие, особенно если вокруг тебя такие друзья, как Джордж и ему подобные.
Линделл Хэдоу
Воскресный день
Перевод Н. Ветошкиной
Мальчик сидел у кухонной двери, на старой качалке с провисшей парусиной. Его мать размешала в цинковом тазу порошок для мытья волос и громко позвала: — Салли! Лалли!
Неторопливой тяжелой походкой она прошла в кухню и принесла оттуда жестяной чайник.
— Приведи-ка сюда сестер, сынок, — сказала она. — Час уже поздний, волосы у них до ночи не просохнут.
С тех пор как он себя помнил, каждое воскресенье мать повторяла эту фразу. Он не пошевельнулся и продолжал сидеть, тупо глядя на серую землю под навесом, за много лет крепко утрамбованную ногами.
— Ну и сын у меня, нечего сказать, — устало сказала мать и крикнула еще раз, надеясь получить ответ: — Салли! Лалли!
Из-за угла крытой ржавым железом лачуги высунулась рыжая голова девочки.
— Кого ты зовешь, мам?
— Ты же слышишь кого. Сейчас же идите сюда обе, пока вода не остыла. Живее!
Девочкам-близнецам было по десяти лет. Последние двое детей умерли совсем малютками, и поэтому детство Салли и Лалли протекало куда беспечнее, чем детство их старшего брата, — они были младшие в семье, и им не нужно было присматривать за малышами.
А на нем лежала забота о подраставших близнецах, в то время как мать стряпала, стирала и обшивала семью, кормила кур и возилась в огороде. Он следил за тем, чтобы девочки не подходили к раскрытому колодцу, не трогали цыплят, он оберегал их от ястребов, от змей, смотрел, чтобы они не забрались в огород…
Из маленьких колышков он мастерил для них куклы, из веревочных отрывков делал скакалки и собирал кости для игры в бабки. Он построил каждой из них по шалашику. А когда три или четыре раза в год вся семья на рессорной двуколке отправлялась в ближайший городок, у него на коленях сидела одна сестренка; а потом он не отпускал их от себя в бакалейной и мануфактурной лавках и на сквере у железнодорожной станции, где покрытые пылью олеандры и раскидистые эвкалипты роняли увядшие листья на сожженную солнцем траву.
Вначале, когда семья поселилась на этой ферме, школы поблизости не было, и поэтому, едва близнецы подросли настолько, что могли самостоятельно сидеть за столом, всем троим пришлось учиться заочно — по переписке. Такие бесплатные уроки являлись в те дни новшеством, и им не у кого было позаимствовать опыт. Он очень скоро обогнал сестер, и тогда их обучение тоже легло на него. Так продолжалось до тех пор, пока в двух милях от их фермы не была выстроена государственная школа. Тогда он сделался их провожатым — пять раз в неделю ему приходилось водить их туда и обратно.
