Аврора и Сократ - [50]

Папа показал, что на помазке не было краски, она была нежная, мягкая и ничего не могла поцарапать. А потом папа рассказал охраннику, что Сократ считал помазок своим лучшим другом.

— Ну вот, мы теперь пойдём! — сказал папа охраннику. — Отдайте ему, пожалуйста, помазок, если не хотите, чтобы он вспоминал о Государственном музее Амстердама как о самом печальном на свете месте.

Охранник больше не сердился. Он объяснил, как все они, служащие музея, любят свои картины и берегут их. Следят, чтобы их никто не повредил или не похитил. Папа сказал, что вполне его понимает. Сократ в конце концов получил свой помазок обратно, и папа, взяв его на руки, ушёл.

— Что это у тебя под пальто, Мари, — полюбопытствовал папа.

— Ах да, — сказала мама и поспешила перевести разговор на другую тему.

— У твоего пальто такой интересный фасон, — заметил папа. — Если приглядеться, можно подумать, что ты под ним что-то прячешь.

— Нет, она ничего не прячет, — поспешила защитить маму Аврора. — Она просто не может сказать, что там.

Аврора видела, что папа сгорает от любопытства, но всё-таки он ни о чём её не спросил.

— Завтра примерно в это же время мы будем в Гааге, — сказала мама.

— Вот как? Разве мы не остаёмся в Амстердаме? — спросила Аврора.

— Нет, завтра я снова начинаю работать, мы пробудем в Гааге только одну ночь, а потом отправимся в Дельфт. Там мы сняли комнату у одной дамы, которую зовут фрёкен ван Гиннекен. Но вам не нужно будет вставать слишком рано. Я поеду на машине с чемоданами, а вы приедете поездом чуть позднее.

— А как мы тебя найдём? — спросила Аврора.

— Вы поедете прямо в гостиницу, — сказала мама и дала папе листочек бумаги с адресом.

«Значит, опять всё сначала», — подумал Сократ, но быстро утешился, сказав:

— Мы возьмём с собой помазок.

Подарок начальника

Как только Аврора сошла на железнодорожной станции в Гааге, она тут же сказала:

— Здесь не как в Амстердаме.

Здания в Гааге были большие и совсем не такие старые, как амстердамские. Они были значительнее.

— Посмотрим! — сказал папа. — Вот киоск для туристов. Я куплю карту, чтобы узнать, куда ехать. У нас много времени до того, как мама кончит работу. Сначала мы поедем на почту и узнаем, не пришли ли нам письма.

Письма пришли. Сразу три письма. Первое — от дяди Бранде, второе — от папиной мамы и третье — из газеты, которое папа сразу же прочитал.

Он так обрадовался, прочитав его:

— Ну вот, для мамы это будет сюрприз. Пока она работает в конторе, я напишу письмо в газету и расскажу им немного из того, что мы уже увидели, а ты, Аврора, поможешь мне всё это нарисовать. За это мы получим немного денежек, но ты должна мне обещать, что никому не расскажешь об этом.

— Я умею хранить тайны и просто добавлю эту к остальным.

— Мне сказали на почте, как нам добраться до нужной гостиницы. Мы должны сесть в трамвай, который как раз здесь останавливается.

В Амстердаме трамваи были серого цвета, а здесь жёлто-коричневые. Авроре больше нравились те, что ходили в Амстердаме, в них, по её мнению, было больше чего-то таинственного. Но и здешние трамваи прекрасно со своей работой справлялись. Они трогались с места почти так же быстро, как автомобили. Через некоторое время Аврора сказала:

— Здесь тоже есть каналы. Но смотри, папа, вода в них замёрзла!

— Хорошо. Посмотрим, где нам выходить. — И папа взглянул на карту. — Интересно, — сказал он, когда вышел из трамвая.

— Что интересно?

— Как раз здесь должна быть гостиница. Но я её не вижу, повсюду здесь только солидные здания.

— Тут какая-то ошибка.

Аврора была уверена, что им придётся жить в такой же гостинице, в какой они жили в Амстердаме. Папа взглянул на листок бумаги, который вручила ему мама.

— Нет, это здесь.

Аврора взглянула на громадное здание. Название гостиницы светилось, и его было видно издалека.

— Может, здесь мы должны встретиться с мамой, — сказала Аврора, — а потом поедем вместе с ней в настоящую гостиницу?

В этом здании двери оказались широкие. Папа смело шагнул в них. Тут же возле них появился человек, у которого весь костюм был увешан блестящими золотыми шнурками. Он слегка поклонился им. Они вошли в большой зал со множеством стульев и низеньких столиков. Все стулья здесь были обиты гладкой кожей — и сиденья, и спинки.

Сократу кожаные стулья очень понравились. С них было так ловко соскальзывать. Он делал вид, будто соскальзывает с них против своей воли. Сократ положил позади себя помазок на стул и притворился, будто сидит тихо-тихо, но на самом деле потихонечку соскальзывал по сиденью до тех пор, пока — шлёп! — не оказался на полу.

— Ты опять шлёпнулся, Сократик, — сказал папа и усадил его на стул поглубже, к самой спинке, так что обе ноги мальчика торчали вперёд. И Сократ вроде бы сидел тихо, но он всё равно соскальзывал, и не успели они оглянуться, как он опять шлёпнулся.

Только теперь папа понял, что Сократ придумал для себя новую игру. Поэтому он сказал:

— Знаешь, я посижу с тобой на коленях, чтобы ты никуда не упал.

Но Сократ воспротивился. Ему только что было так весело!

— Сократ сидит тихо, Сократ не падает. А где мой друг помазок?

— Помазок? — спросил папа с таким выражением, словно не знал, что это такое.