Аврора и Сократ - [44]

— Нет, но я немного поговорил с ним, пока он стоял там один на обочине, когда другие летели мимо.

— Я понимаю. — Аврора знала, о чём говорит папа, и представляла себе, как обрадовался тот человек, когда папа остановился и заговорил с ним.

— Да, — сказала мама. — Но мы стали за тебя беспокоиться. Нам нужно держаться вместе. Мы немного запаздываем. Только бы не попасть в час пик, когда будем въезжать в Амстердам.

Как раз это и случилось. Когда мама, папа и дети въехали в город, все его обитатели как раз закончили работу и разъезжались по домам.

Сначала всё было хорошо, но потом движение стало очень живым и густым. Все хотели ехать быстрее, гудели, внезапно останавливались, снова ехали дальше. На одном перекрёстке включился красный свет как раз в тот миг, когда папа заехал на него, а мама умчалась дальше, потому что не могла остановиться в потоке, и, когда папа миновал перекрёсток, между ним и мамой уже оказалось несколько автомобилей.

И ещё ладно бы, если бы между ними были только автомобили, они ехали в окружении множества велосипедов и мопедов, и следить за ними было во много раз сложнее.

— Ты видишь папу, Аврора? — спросила мама.

— Нет. Кажется, он поехал не туда. Он не проезжал там, где проезжали мы. Может, он свернул?

— Ой-ой-ой! Придётся нам возвращаться обратно.

Аврора стояла на коленках и смотрела в окошко. Её окружали тысячи машин и велосипедов. Она никогда ещё не видела такое множество народа, и все они торопились. Вот появился мопед. Позади на нём сидело двое детей. Они держались друг за друга и явно мёрзли, потому что на головах у них ничего не было, хотя стояла зима, и один из них ехал без перчаток.

— Мне хочется обратно в Тириллтопен, — пожаловалась Аврора.

— Подожди немножко, — сказала мама. — Мы едем по Амстердаму. Здесь я поверну. Нужно найти папу. Вот перекрёсток, где он свернул неправильно.

Они проехали по нескольким узким улочкам и наконец оказались на тихой набережной у канала. Там и стояла маленькая синяя машина с красными крыльями. Она выглядела такой одинокой и беззащитной, словно раздумывала, прыгать ли ей от отчаяния в канал или нет. Ведь она не привыкла к такому множеству машин и велосипедистов.

В машине неподвижно сидел папа. Сначала Аврора подумала, что он спит. Но он не спал. Он только очень побледнел, а потом сказал:

— Я боюсь, Мари, в этом городе я ни за что не сяду за руль. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это отправить меня домой на первом же самолёте, корабле или поезде. Или высадить меня на большой дороге, чтобы я добирался домой автостопом.

Мама засмеялась:

— Ты сдаёшься? Нет ничего удивительного, что час пик в этом городе напугал тебя до смерти. Ничего, постоим здесь часок, и вот увидишь, движение станет спокойнее. Садись к нам, Эдвард, а я тем временем попробую купить что-нибудь вкусненького.

Мама забежала в магазин и принесла оттуда большой пакет тёплой картошки, жаренной во фритюре, пахла она просто волшебно. В машине было так уютно и тепло сидеть, глядя на тёмную воду канала, в которой отражалось множество освещённых окон и уличных фонарей.

— Хорошо бы нам поскорее добраться до гостиницы, — сказала мама. — Я сама ещё не видела её, но просила знакомых заказать нам номер на двоих. Мы положим матрац для малышей на пол, а одеяла у нас с собой.

— Номер на двоих, — подумала Аврора. — Звучит неплохо.

— Но я не уверена, что при номере есть ванная. Я просила снять комнату подешевле.

— Ничего, — успокоил её папа. — Нам бы только до неё добраться.

И тут они что-то услышали. Это был бой курантов. Играли часы, которых в Амстердаме великое множество. Они напоминали жителям города, что время идёт, и, хотя люди, как всегда, спешили, всё же наступало время, когда в перерывах между делами люди выслушивали их мелодию.

— Красиво, — сказала Аврора. — Может быть, и не стоит так торопиться домой в Тириллтопен.

— Звучит хорошо, — сказала мама. — А теперь едем!

Они завели обе машины. На этот раз папа не отставал. Сократ безмятежно спал, ему, наверное, всё равно было, где спать — в Амстердаме или в Тириллтопене.

— Всё, приехали! — объявила мама. Аврора выглянула из окна. Перед собой она увидела дома. Они были высокие, узкие и стояли почти вплотную друг к другу. — Сократик спит. Я возьму его, а ты, Аврора, понесёшь одеяло.

— Я несу чемоданы, — сказал папа.

Дверь в гостиницу была очень узкая, и папа едва-едва смог протиснуться в неё с двумя чемоданами, после чего они попали опять же на очень узкую лестницу, круто идущую вверх.

— Придётся идти боком, иначе я ни за что по ней не пройду.

Они взбирались и взбирались по лестнице и наконец уткнулись в свободно подвешенную и качавшуюся туда и сюда дверь, за которой опять же скрывалась лестница, выходившая на небольшую площадку.

Отсюда они попали в маленький коридор и в комнату с несколькими столиками, накрытыми, как показалось Авроре, небольшими напольными ковриками — маленькими, очень толстыми и красными.

Здесь же стоял стеллаж с множеством бутылок. Возле него был столик, за которым сидел мужчина и что-то писал. На столике коврик отсутствовал, на нём стоял телефон и лежала ручка — это была контора.