Авиация и время 1995 04 - [34]
После посадки к нам снова бежит Олег Константинович и приказывает повторить взлет, но с выключением двигателя до отрыва. Я уже не пререкаюсь, а молча смотрю на Володю. Он кажется совершенно безучастным, только желваки на скулах перекатываются вверх и вниз. На этот раз останавливаю двигатель в момент, когда колесо уже не на земле, но еще приминает траву аэродрома. Стрелка вариометра не дотягивает до отметки 0,5 м/с, а шарик указателя скольжения упирается в край шкалы. Через ангар мы переползаем с зазором от крыши не более трех метров… Завершаем полет по кругу и подруливаем к стоящим вокруг Министра наблюдателям. Ни на какие полеты мы больше не способны.
Однако, еще не дорулив, видим, что к нам снова бежит генеральный. Следует такой диалог:
– Нужно сделать еще один взлет с выключенным двигателем
– ??
– Прямо с места начать разбег на одном двигателе.
– Олег Константинович! Вы же понимаете, что это невозможно!
– Надо попробовать.
– Уже пробовали, и не раз. Машина даже рулить не может на одном двигателе по прямой.
– Но Министр настаивает.
– Так нужно ему объяснить.
– Вот ВЫ идите и объясняйте! – гневно произносит Антонов.
Конечно, Министр обороны не авиационный специалист и, если ему не объяснить тонкостей дела, вправе предъявлять невыполнимые требования. Но ведь его окружает толпа авиационных генералов и маршалов, а объяснять почему-то должен я. стоящий на самой нижней ступеньке этой иерархии, все вышестоящие не хотят доставлять Министру неприятностей. На мне потная рубаха с расстегнутым воротником и закатанными по локоть рукавами, но заниматься туалетом не время, и я иду навстречу Министру таким, как есть.
– Товарищ Министр, – обращаюсь к Малиновскому. – мы показали вам все возможности нашего самолета: разбег не более 60 м и продолжение полета при отказе двигателя в момент отрыва – самый тяжелый случай, который бывает в практике. Взлетать же на одном двигателе, не запуская второго, самолет не может, и требовать этого никто не вправе.
– А если вы сели к партизанам, вас окружают, а мотор не запускается. Что будете делать? – не унимается Малиновский. И. обращаясь к Гречко. – Помнишь, меня после ранения вывозили из-под Сталинграда на таком маленьком, как его, самолете? (Кто-то подсказывает: У-2.) Так вот: на нем вообще один мотор был а ведь летал хорошо!
Я чуть не произнес какую-то дерзкую фразу, но сдержался Нужно было перевести разговор в шутку, разрядить накалившуюся обстановку. И в этот момент я вспомнил рассказ, прочитанный еще в детстве.
– Авиация знает один случай, который произошел с легендарным полярным летчиком М М.Водопьяновым Взлетая с одного из островов Земли Франца Иосифа на двухмоторном самолете Р-6, он компенсировал тягу сломавшегося двигателя собачьей упряжкой, которая тянула самолет до тех пор. пока он не начал ее обгонять
– Молодец. – улыбается маршал, – выкрутился Все весело смеются, а Министр машет рукой и направляется к своему лимузину По дороге Л.Н.Соколов-Соколенок доверительно рассказал мне о причине нашего долгого томления в ожидании показа. Оказалось, что Малиновский по утрам имел обыкновение купаться в плавательном бассейне ЦСКА, который находится неподалеку от Центрального аэродрома и который на той неделе не работал – там меняли воду, поэтому Министру заехать на Ходынку было просто некогда.
А вскоре вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о запуске самолета Ан-14 в серийное производство на Арсеньевском авиационном заводе. Наш показ сделал свое дело!
Через год, когда первая серийная -Пчела» была готова, меня вызвал заместитель главного конструктора Е.К.Сенчук и в своем обычном приветливом тоне предложил принять участие в показе иностранным корреспондентам Ан-14. Ан-2 и Ан-2М, который устраивали в Москве «Авиаэкспорт» и ГосНИИ ГА. Когда мы с Володей на первой сделанной в Арсеньеве машине приземлились во Внуково-2. там уже все было готово. Не было только Олега Константиновича – по замыслу, главного «действующего лица» пресс-конференции Начавшуюся по этому поводу легкую панику прекратил начальник ГосНИИ ГА Захаров, с генеральской непреклонностью объявивший мне «Будешь за Антонова!» Чуть больше получаса отвечал я на вопросы корреспондентов, а затем вся пишущая братия потянулась в соседний зал, где были накрыты столы для «легкого фуршета». Калинин ушел с ними, а меня попросили задержаться, чтобы удовлетворить любопытство опоздавшей немецкой делегации.
Немцы оказались ребятами дотошными, задавали вопросы специальные и требовали ответов конкретных. Когда, наконец, я от них отвязался и вознамерился приобщиться к фуршету, ко мне подошел директор конторы «Авиаэкспорта» по продаже легких самолетов в сопровождении респектабельного мужчины средних лет, которого представил как г Мак-Кинеса, летчика-испытателя и владельца небольшой авиакомпании из Голландии. «Скажите, господин инженер, – обратился ко мне Мак-Кинес на довольно приличном русском – Я осматриваю опытный самолет, или это есть его серийный аналог?» Ничего не подозревая, я с гордостью заявил, что это серийный экземпляр. Однако мой ответ привел господина владельца авиакомпании в крайнее возбуждение. Из его пламенной речи, произнесенной на неповторимом русско-немецко-голландском диалекте, я понял следующее Семидесятилетняя тетушка Мак- Кинеса, проживающая в Амстердаме, каждый четверг летает на вертолете в деревню к своей подруге пить кофе. Но поскольку тетушка уже старенькая, а вертолет – машина ненадежная, то он решил купить ей этот прекрасный самолет. Еще несколько месяцев назад он уплатил «Авиаэкспорту» его стоимость в валюте, но получить «Пчелку» не может, т.к. серийное производство самолета, по заверениям директора, еще не налажено.
