Щукарь еще затемно, перед дежурством хорошо прогрел двигатель, поэтому он запустился «с полуоборота» и я, зажав тормоза, двинул ручку сектора газа вперед до упора. Пропеллер взревел, маскировочные ветки и деревья, пыль и даже щебень из капонира полетели вверх столбом. Теперь мой МиГ был у немцев как на ладони.
Я отпустил тормоза и бедный МиГ не выкатился, как обычно, а буквально выпрыгнул из капонира и я напрямую, не сворачивая на рулежную дорожку, поперек взлетной полосы начал разбег по целине. Поэтому даже на секунду не мог оторваться от управления самолетом, чтобы оглянуться – где немцы? Но я и так ясно представлял, как они с разворота заходят ко мне сзади и берут в прицел. Я втянул голову в плечи и весь сжался за бронеспинкой, хотя понимал, что ее 9 миллиметров не спасут меня от 20-миллиметровых пушечных снарядов «мессеров». Однако ничего не произошло и МиГ оторвался от земли. Чтобы быстрее набрать скорость и иметь возможность маневрировать, я, в нарушение правил пилотирования, не стал брать ручку на себя, а сразу убрал шасси.
Только, когда скорость увеличилась, я плавно пошел в набор высоты и смог оглянуться: 109-е по-прежнему кружили над аэродромом. Испытывая огромное чувство облегчения, и не спуская глаз с немцев, я продолжал набор высоты. Когда сравнялся с «мессершмиттами» по высоте, их двигатели задымили – значит, немцы дали полный газ, и развернулись в мою сторону. Следующие сорок минут мы гонялись друг за другом, ведя огонь. Затем у немцев, видимо, горючее подошло к концу, они вышли из боя и скрылись. Приземлившись, я зарулил на стоянку и с трудом, с помощью Щукаря вылез из кабины. Гимнастерка на мне была мокрой от пота.
Почему немцы не расстреляли меня во время взлета, объяснил вымпел, который они сбросили уходя. В нем была записка о том, что на следующий день они вновь вызывают нас на поединок и не будут атаковать на взлете».
Рассказывая эту историю, отец добавлял, что после первого боя сделал вывод, которому следовал всю войну: «Буду крутиться – останусь в живых». Он уточнял, что это не вариант известной пошлости: «Хочешь жить – умей вертеться», а требование непрерывного маневрирования в воздушном бою, чтобы выйти из-под удара противника, не дать ему взять тебя в прицел и самому занять выгодную позицию для атаки.
По словам отца, история его первого воздушного боя имела продолжение. На следующий день он уже в паре с другим летчиком сидел в готовности № 1. При этом, накануне Шокун договорился с командиром фронтового полка И-16-х, который стоял на соседнем аэродроме, что, когда немцы прилетят и будут связаны боем, появится звено этого полка и решит исход боя в нашу пользу.
Немцы в назначенное время появились над аэродромом, и пара МиГов взлетела им навстречу:
15.08.41, МиГ-3, воздушный бой, 3 полета, 1 час 33 минуты.
Однако И-16-х долго не было. Наконец, в небе показались три точки. Немцы, увидев, что к противнику идет подкрепление, резко развернулись и скрылись в облаках. Подоспевшие И-16 приняли еще мало знакомые в войсках МиГи за «мессершмитты» и пошли на них в атаку. Потребовалось время, чтобы разобраться, кто есть кто. К счастью обошлось без жертв, и стороны мирно разошлись по своим аэродромам, но послания, которыми они обменялись, открытой передаче не подлежат отнюдь не в силу их секретности.
В свою очередь немцы, видимо, решили не оставлять без последствий такое нерыцарское поведение сталинских соколов. Через некоторое время в небе показалось множество еле различимых вдалеке самолетов. Наблюдатель с вышки на краю аэродрома успокоил, доложив, что это наши Яки возвращаются с фронта. Но то были «мессершмитты». Они сходу проштурмовали аэродром. После этого предложений о поединках с их стороны больше не поступало.
О первом воздушном бое отца. Вспоминая рассказ отца о его первом бое, полагаю, что, если в тот день при взлете у него не было никаких шансов остаться в живых, то в последующем бое их тоже было немного. Все обстоятельства этого боя были против него, начиная с того, что соперников было двое. Еще хуже было то, что они явно были «свободными охотниками» -опытными боевыми пилотами, имеющими на своем счету не одну победу.
Я читал, как один летчик-фронтовик ответил на вопрос о том, какие нужны условия, чтобы молодой летчик стал асом: «Таких условий много, но два – главные. Во-первых, он должен остаться в живых после первых двух – трех боев, во время которых он ничего не видит, не понимает и его, как правило, сбивают. Во-вторых, он должен сбить первый самолет противника – только после этого он становится настоящим бойцом, уверенным в себе». В том бою немцы уже были такими, а отец – нет.
И, наконец, бой происходил на малой высоте, где «мессершмитты» имели явное превосходство над МиГом в скорости и маневренности. Кроме того, против трех пулеметов МиГа на каждом «мессершмитте» было более мощное оружие, включая пушки.
Мессершмитт-109 – основной истребитель люфтваффе, выпускался с 1937 г. в различных модификациях. В 1941 г. под Ржевом, скорее всего, могли быть Bf-109 F с максимальной скоростью 620 км/час, пушкой калибра 20 мм и двумя пулеметами калибра 7,92 мм.