Авиация 2001 03 - [2]
Не удивительно, что на аэродроме Луостари «мессершмитты» из эскадрильи оберлейтенанта Карганико появились 25-го июня [14, стр.25] — уже после «вероломного» нападения Германии на СССР, то есть накануне наступления горных егерей на Мурманск, начавшегося рано утром 29-го июня. Ко всему прочему и днём 25-го июня на аэродроме ещё не было немецких истребителей.
В статье моего оппонента упоминается, как пятёрка И-16 145-го ИАП 1-й САД 2* , ведомые командиром эскадрильи капитаном А.П. Зайцевым, 25-го июня во второй половине дня предприняли штурмовку аэродрома Луостари. В "Дневнике боевых вылетов 145-го ИАП" имеется запись о результатах: "На аэродроме авиации противника нет, обнаружено несколько замаскированных фанерных макетов самолётов, по ним было проведено две атаки". [ЦАМО, Ф. 19 ГИАП, оп. 727300, д.1, л.2].
Марданов в своей статье перечислил все немецкие аэродромы на Северном ТВД, даже те которые находились за тысячи километров от Мурманска. Ну а как же наши аэродромы — те что использовала советская авиация? 0 них почему-то ни слова…
На его схеме не отмечен аэродром Ура-Губа, с которого части 1-й САД в начале войны пытались вести боевые действии, но там 2-го июля в следствии штурмового удара была уничтожена практически вся перелетевшая туда накануне 2-я эскадрилья 147-го ИАП и большая часть У-2 14-й отдельной эскадрильи связи, приписанная штабу 14-й Армии. Уцелевшие самолёты были передислоцированы под Мурманск на другой аэродром — Арктика, который, кстати, также не отмечен на упомянутой схеме и ни разу не упоминается в тексте.
В течение продолжительного времени аэродром Ура-Губа не был задействован нашей авиацией, но часто выручал наших лётчиков, производивших на нём вынужденные посадки, а вот когда в 1944 году господство в небе Заполярья окончательно перешло на сторону нашей авиации — аэродром начал интенсивно использоваться. В частности, во время Петсамо-Киркенесской наступательной операции на Ура-Губе базировался знаменитый 2-й гвардейский истребительный авиаполк им. Б.Ф. Сафонова.
Автор в своей статье для «объективности» счёл нужным рассказать даже о самых отдалённых немецких аэродромах, таких, как Тромсё, Тронхейм и Ставангер, но почему-то «забыл», а может быть просто не знал, что на аэродромах под Архангельском базировался целый бомбардировочный полк (80-й СБАП) и один истребительный (152-й ИАП), и что часть этих воздушных сил периодически использовалась, как на Мурманском, так и на других направлениях Карельского фронта летом и осенью 1941 г.
Заканчивая полемику об использовании аэродромов немецкой стороной откровенно признаюсь, мне не совсем понятно, чем вызвано столь пристальное внимание моего оппонента в этом конкретном случае, ведь принципиального значения не имеет тот факт, сколько аэродромов непосредственно использовали немцы на Мурманском направлении: «всего один» или «целых два». Как мне кажется, понимание причин успешных боевых действий той или другой воюющих сторон, лежит совсем в другой плоскости, где наши взгляды с Мардановым, как теперь стало очевидно, диаметрально расходятся.
Не случайно, разное виденье и понимание одних и тех же событий в небе Заполярья, по неволе разводят нас с А. Мордановым по разные стороны «баррикад». Приведу лишь один пример:
В своей статье Марданов рассказывает об одном «уникальном воздушном бое», когда два наших гидросамолёта ГСТ 118-го АП, подвергшиеся нападению со стороны Ju 88 из 124-й разведгруппы дальних разведчиков (l.(F)/124), подбивают его. Во время посадки на своем аэродроме немецкий самолёт терпит аварию и разбивается — “…подобная «инициатива» дорого обошлась экипажу бомбардировщика"(сгрЛ2). Судя по этим комментариям, автор увидел только то, что в воздушном бою нашими гидросамолётами был подбит немецкий бомбардировщик.
Без сомнения, потеря была неравнозначной и я более чем уверен, что немецкий лётчик после доклада о сбитом ГСТ не получил поощрение, а наоборот, скорее всего был наказан за потерю своего «юнкерса». Не секрет, что, как и нашим, так и немецким воздушным разведчикам во время выполнения боевого задания запрещалось вступать в контакт с самолётами противника, но, тем не менее, экипаж немецкого разведчика атаковал два советских гидросамолёта, имевшие каждый по четыре скорострельных пулемёта ШКАС (три огневые точки предназначались для обороны задней полусферы) — располагая для стрельбы вперед всего двумя пулемётами MG-15 (7,92 мм), значительно уступавшими по своей скорострельности ШКАСу.
1* Бомбардировщики в 1941 году на АЭ Луостари не базировались
2* 22.08.41 г. на базе 1-й САД были сформированы ВВС 14-й армии.
Аэрофотоснимок аэродрома Луостари. Бомбоудар произведён по пустому аэродрому. Летом 1941 г. на нём постоянно базировались не более 6–8 Bf 109 из эскадрильи оберлейтенанта Хорста Карганико (1./JC77 Obit Horst Carganico).
На мой взгляд Марданов в этом боевом эпизоде не увидел главного, и совсем не то, что воздушные стрелки гидросамолёта ГСТ вели оборонительный огонь и подбили немецкий бомбардировщик (что, в общем-то, они и обязаны были делать), а то, что их атаковал самолёт, не предназначенный для наступательного воздушного боя и при этом он подбивает один наш ГСТ, которого в конечном счёте, после его вынужденной посадки на воду, добивают немецкие эсминцы. Надо отметить, что нашими лётчиками-разведчиками, летавшими на бомбардировщиках Пе-2 и А-20 «Бостон», не говоря уж об СБ, во время войны не удалось даже подбить ни один немецкий гидросамолёт.
