— На разогреве мы будем первый час только, — сказал бас-гитарист Крис Суини, протягивая Теду банку с пивом. — Потом в середине часок и в конце закрываем праздник, все как обычно. Никому не упиваться в хлам, слышали? Чтобы не как в прошлый раз.
— Сколько ты еще будешь вспоминать этот проклятый раз? — возмутился Айвор Девилер, ударник их маленького квартета. — До моей смерти? Не ронял я эту проклятую установку, понял? Не ронял!
— Конечно, она сама упала, — иронично протянул Крис, толкая Теда локтем — сейчас начнется потеха. — Она всегда падает у мальчиков, которые хлещут виски вперемешку с мартини между выступлениями, да, детка? А потом вся группа за это огребает.
— Нечего валить с больной головы на здоровую! — Айвор, ненавидевший, когда всякие сопляки называют его деткой, толкнул Криса в грудь, и пиво из банки плеснуло на пол. — Я вообще стоял от нее далеко, если ты этого с перепою не увидел.
— Я точно знаю только то, что был с другой стороны сцены, Тейлор в середине, Али — сзади. А нас на сцене всего четверо. Значит что?
— Ничего это не значит!
— Да брось, хватит нести чушь, твой косяк — имей мужество признаться.
— Если я что-то делаю — я за это отвечаю, — сквозь зубы процедил Айвор, надвигаясь на Криса. — И с этой злодолбучей установкой мне не в падлу признаться, но я ее не ронял. Заруби это себе на носу.
Тед вклинился между ними и растопырил локти в стороны.
— Не деритесь, — мирно сказал он. — Ну, бывает такое, вещи сами падают.
— Бывает, — неожиданно горячо поддержал его Айвор, оборачиваясь к нему. — Еще как бывает. Я однажды сидел в казарме ночью на толчке, все уже спали, и вдруг стакан разбился прямо перед моей дверью. А ведь в туалете никого не было, я бы услышал, что дверь кто-то открывает, слух у меня острый, да и стакану просто неоткуда было там взяться.
— Скажи лучше, какой ты на своем толчке цветочек нюхал, — заржал Крис. — Не черный случайно? Не зря, небось, ухо востро держал?
Айвор покраснел и, обращаясь к одному Теду, добавил:
— Если бы это был глюк, я бы понял, но ко мне под дверь стекло влетело. Здоровенный осколок, в ногу мне впился. Пока я его вынимал, кровищи натекло ужас сколько, вышел — а за дверью никого. И других осколков тоже нет. Шрам могу показать.
— Ничего себе, — искренне сказал Тед. — Больно было?
— Да нет, просто странно. Вот и с этой установкой тоже какая-то ерунда произошла. Она сама поползла к краю. Вы все дальше стояли и не видели, а я был сантиметрах в тридцати от нее. Хотел удержать, но она все равно свалилась. Вот и что это, черт меня дери, было?
— Я знаю что, — засмеялся Али. — Дурацкий дрифтерский розыгрыш. Небось, встроили в установку колесики и запустили, а ты повелся. Ты же знаешь, что они нам завидуют, курицы безголосые. У выводящих всегда с дрифтерами война, они и не такое могут из вредности.
— Ну, может, — неохотно согласился Айвор. — Лучше они, чем «призрак оперы».
— Какой еще призрак? — подозрительно сказал Крис. — У связисток в общаге мюзиклов насмотрелся?
— Нет, мне один человек рассказал, я ему доверяю, он врать ни за что не станет, — Айвор присел на край сцены и глотнул пива, уставясь перед собой в пустоту прищуренными глазами. — Он говорил, что когда Аайю ставили на орбиту, куча народу погибла, и местные дрифтеры тоже были среди них. Кто-то совсем умер, а кто-то успел оставить часть себя в любимых машинках, и получилось что-то вроде бессмертия. Кто где застрял, а один до сих пор живет в училище и проявляет себя только на таких вот концертах. Он при жизни любил музыку, и его сознание обычно спит, но оживает, когда определенные частоты звука начинают колебать эти стены. Вроде как слышит своего выводящего и пытается выйти из дрифта. Только тела у него нет, и возвращаться ему некуда, вот и буянит со злости.
— Херня, — заявил рассудительный Али. — Бабкины бредни. Чувак тебя на понт взял, а ты повелся, как малолетка. Давайте начинать, придут дроиды столы расставлять, уже не поиграем.
Айвор встал и, не говоря ни слова, перебрался за ударную установку.
Рассказ по непонятным причинам задел Теда и напрочь испортил настроение. Во рту стало кисло, словно коснулся языком контактов батарейки, даже металлический привкус появился, и, отыграв три песни, он попросился покурить — хотелось забить неприятное ощущение во рту. Пока дым сигареты улетал в искрящийся морозом воздух, он пытался себе представить, каково это, быть сознанием без тела, и насколько страшно вдруг осознать это. Нет, он предпочел бы погаснуть вместе с цепями, хотя с ним такого уже не случится, он не дрифтер. Это разве что с Гейлом может быть, тот вечно лезет, куда его не просят, и никого не слушает.
— Бу! — гаркнул ему в ухо динамик на столбе, развернув в его сторону железную «голову».
Тед дернулся от неожиданности, поскользнулся на обледеневшем крыльце и с размаху шлепнулся на ступени. Вайз, ради праздника нацепивший красные кривые рожки, запустил в него снежком, который держал в руке. Снег рассыпался колючим холодом прямо за ворот его свитера.
— Идиот! — рявкнул Тед, отряхиваясь.
— Ты чего такой злой, Принцесса? — удивился Вайз, протягивая ему руку.
