Арктическая одиссея - [36]

– Ну, братцы, вот мы и дождались своего праздника! – радостно крикнул я, вбегая в кают-компанию. – Пароход на горизонте.

– Разыгрываешь, старшой! – не поверил Пысин, но видно было, как радостью засветились его глаза.

Данилов, дежуривший на кухне, молча, выскочил наружу и вскоре завопил: «Ура!!! Пароход! Братцы, настоящий, живой пароход! Ура!».

– Повесить флаг над станцией! – распорядился я. – Этим займется Данилыч. А мы с Виктором наведем порядок в комнатах. Поторопитесь, ребята.

Через четверть часа были подметены полы, прибраны столы, заправлены койки, а над коньком крыши дома на высоком шесте гордо реял красный флаг.

После этого все трое спустились в бухту встречать гостей.

Судно подошло совсем близко и в полукилометре от берега бросило якорь. Простым взглядом можно было видеть, что там готовили к спуску шлюпку. Это была небольшая промысловая шхуна. Разглядывая ее в бинокль, я прочитал на борту: «Хоуп Велл» («Добрая Надежда»).

– Не преждевременно ли радуемся, ребята? Судно-то иностранное, – с тревогой в голосе сказал я.

– Какая нам разница? Был бы пароход, чтобы доставить нас на материк, – спокойно сказал Данилов.

– На материк? Смотря на какой… Попадешь на американский – и окажешься за железным занавесом, которым они отгородились от нас.

– А я считаю, что прав Данилыч, – горячо заговорил Пысин. – По международному морскому праву любое нейтральное судно должно оказать немедленную помощь пострадавшим и, если есть возможность, доставить их на родину. Разве не так?

– Дорогой Витя! Следует знать не только этот закон, кстати, который частенько нарушается. Но нужно учитывать международную обстановку на сегодняшний день, знать, кто твой спаситель и каков он, так сказать, по качеству…

Хочешь сказать, кто он – друг или враг?

Совершенно верно, Данилыч.

Тогда определи, чье это судно? И что из себя представляет? Я подставил к глазам бинокль.

– Это промысловая шхуна. Сравнительно небольшая, но сильно загружена, с глубокой осадкой. Тоннаж судна примерно 500-600 тонн. Команда – до 20 человек, больше не требуется. Кстати, я уже насчитал наверху 12 человек, вот показался тринадцатый, наверняка капитан или помощник… Распоряжается спуском шлюпки. Здесь большинство команды. Это зверобои, над палубой развешано несколько крупных шкур темной окраски. Среди них точно есть моржовые. Имеется лебедка. Сейчас она в работе: спускается на воду шлюпка. Хорошо вижу название шхуны «Хоуп Велл». Написано по-английски – судно американское или канадское. Но это мы узнаем позже. Я опустил бинокль.

– Теперь давайте хорошенько посоветуемся, ведь нам предстоит встреча с иностранцами. Не исключено, что у них далеко не благородные намерения по поводу нас. Как будем себя держать?

– Во-первых, узнаем их намерения… Чего они хотят от нас? Затем попробуем договориться с ними, чтобы доставили нас в любой советский порт или на ближайшую нашу полярную станцию. Если не договоримся, то попросим у них какой-нибудь паршивенький движок

и аккумулятор. Может, помогут нам настроить радиоаппаратуру.

– Мне кажется, Данилыч, ты много хочешь от них, – усмехнулся я. – Тем более если окажутся янки, то ухо с ними держи востро. Во-первых, вряд ли они согласятся доставить нас туда, куда мы хотим. Ведь они находятся в советских водах и противозаконно. Другое дело, если бы они попали сюда поневоле, например, будучи затерты льдами, или их занесло жестоким штормом. Но этого нет. Они умышленно пришли сюда. И сами отлично понимали. Во-вторых, они могут согласиться взять нас на борт, но для нас будет мало шансов попасть на Родину. Они просто обманут нас. Особенно, если это янки.

– Тогда зачем им нас брать отсюда?

– Они постараются использовать нас в своих целях. Или за счет нас нагреть руки, нажить кое-какой капитал. Там умеют делать бизнес!

– Если так, тогда и разговор с ними вести об этом стоит ли?! Доводы твои резонны, Саша. – Данилов грустно покачал головой.

– Нет! Нет! Я здесь не останусь! – взорвался Пысин. Истерично закричал: – Слышите? Ни одной минуты! Вы как хотите, а я уеду. Пусть завезут в Америку, к черту на кулички, а уеду! Из Америки легче попасть в Россию, чем с этого проклятого острова! Здесь с тоски подохнешь! А там всё-таки люди! И кому я нужен, чтобы меня использовать? Что вы здесь придумываете?!

Он вдруг умолк, не в силах больше говорить. На глазах показались слезы, в горле застрял комок.

– Успокойся, Виктор, не горячись, – тихо сказал я, положив руку ему на плечо.

– Ты потому боишься, что коммунист. Боишься, что тебе там несдобровать…

– Тьфу, глупости какие! – поморщился я. – Несешь какую-то чертовщину.

– Да, да! Ты этого боишься?! Но Данилыч почему поет под твою дудку? Этого я не пойму. Тебе-то чего бояться, Данилыч? Ты беспартийный, человек скромный, простой работяга, кому ты нужен? И какой сейчас может быть другой выбор? Нам повезло: судно пришло, есть возможность спастись. Ведь это дело случая. А потом, может быть, годами сплошные льды у острова будут – потому и полярку здесь законсервировали. Есть шансы спасти жизнь, а не международной обстановкой сейчас заниматься… Если не доставят нас к своим, попадем в Америку, то выберемся через наше посольство. Но не здесь же оставаться? Впереди жуткая полярная ночь: холод, мрак и наверняка цинга. И, кто знает, за этой полярной ночью придется зимовать вторую, а там и третью – до тех пор, пока здесь не сдохнем. Было время, когда поморы шесть лет провели на необитаемом острове. Но это люди привычные, неприхотливые, они сами как полузвери. И то один из них загнулся. Зачем же нас сравнивать с ними, ставить в пример нам, ты же говоришь об этом, Жуков? Мы-то другие уже люди, Жуков, мы-то из другого века, более цивилизованные и более ранимы. Мы не можем жить в отрыве от общества, жить без информации, жить без радио, без газет, без свежего человеческого голоса. Они тогда могли, а мы не можем. Мы погибнем…