Аркай - [14]

— Не терять темпа, держать дыхание! Ритмичный, сильный и плавный толчок! Работать палками!

Зента Пенкалис считалась неплохой лыжницей, хотя плохих лыжников на Береговой не было. Но угнаться за нартой — дело непростое.

Во всяком случае, подававший команды доктор находился в более благоприятной позиции.

Катай работал на совесть, собачки рвались из шлеек, нарта летела среди сугробов, не сбавляя скорости на пологих взлобках. Так и прибыли в Посёлок.

Люда с Зентой немного отстали. Несмотря на чёткие указания доктора, ровное дыхание они не удержали.

Притормозили у знакомого крылечка поселковой больницы. Собачки присели, вывалив языки, облачка пара вылетали из розовых пастей. Девочки оперлись на лыжные палки, чувствуя, как быстро-быстро отбивают звонкий ритм разогнавшиеся сердца. Они разогрелись и приустали, конечно, но могли бы ещё бежать и бежать. И сознание своей силы наполняло их радостью.

На крылечко вышел человек с бородкой на смуглом лице, приветственно поднял руку:

— С прибытием, полуостровитяне! Пациента в боковушку! Всё приготовлено, можем без промедления начинать.

Аркая перенесли в маленькую комнатку, уложили на покрытый клеёнкой стол. Включили яркую лампу, и обнаружился другой столик, а на нём множество щипчиков, пинцетов и других инструментов, от холодного блеска которых становилось как-то не по себе.

— Случай осложнённый, — говорил Андрей Лукич, осматривая лапу Аркая. — Процесс активный.

— Это, надеюсь, сумеем подавить, — заметил доктор Пенкалис. — А без спицы, пожалуй, не обойтись.

— Да, я велел приготовить на всякий случай. Лапа у него всё же будет несколько короче.

— Пусть будет короче, — поспешно сказала Люда, обрадованная тем, что лапу Аркаю удастся сохранить.

— В упряжке ему не ходить, а ковылять с укороченной приловчится, — сказал доктор Пенкалис. — Тут важнее аспект нравственный.

— Новый раздел медицины: собаки и нравственность, — заметил Андрей Лукич.

— Не медицины, а этики, если хотите! — горячо возразил доктор Пенкалис.

— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Андрей Лукич. — Давайте к делу. Надеюсь, не откажетесь ассистировать? Девочек за дверь! Аня, прошу шприц.

Люда с тревогой вслушивалась в этот разговор и старалась не смотреть на руки Андрея Лукича, которые бесцеремонно обращались с пораненной лапой Аркая. Она успокаивала пса, поглаживала его лоб; Аркай косил глазом на доктора и чуть постанывал, обнажая в уголках пасти крепкие коренные зубы.

— А можно, я останусь? — с надеждой попросила Люда. — Аркай волнуется, а я постараюсь его успокоить. Ему ведь очень больно будет.

— В этом нет необходимости, девочка, — Андрей Лукич ободряюще улыбнулся. — Я, помню, занимался тобой, и ты вела себя прекрасно. Не пикнула. Есть основания полагать, что твой дружок тоже не робкого десятка. Кроме того, после укола он будет спать, как суслик. Когда очнётся, лапка поболит немного, но он потерпит: больше ведь терпел. Правильно?

Андрей Лукич взял шприц из рук сестры и кивком головы указал девочкам на дверь.

Люда с Зентой вышли на крылечко. Погода выдалась на редкость хорошая. Ещё не прибитый поселковыми дымами снег неимоверно блестел, щекотал ноздри морозный воздух. А Люду тревожило что-то, и справиться с собой она не могла. Хотелось побежать куда-то, позвать, попросить помощи.

Зента заметила это, обняла подругу за плечи, встряхнула:

— Очнись, Иванова Люда, не развинчивайся. Теперь-то уж всё в порядке, Аркай в надёжных руках. Слышала, Андрей Лукич сказал, что лапа должна отлично срастись.

Подошёл Онолов Андрей, улыбнулся, прожонглировал остолом, махнул рукавицей в сторону нарты. Собачки отдыхали на снегу. Катай горделиво восседал на бугорке, озирая окрестности.

— Доволен, — сказал каюр. — Доволен, что в головке ходит. Самолюбивый, паршивец, не любит в порядке бегать. Характер ему не позволяет быть рядовым, образование не то. Теперь-то другого места ему не занимать.

Так сказал Онолов Андрей, и Люда на него даже обиделась. Он уже списал Аркая, не считал его вожаком. Она понимала, что вряд ли придётся Аркаю водить упряжку и что про Андрея думает она неправильно, несправедливо. А всё равно думала. Каюр будто её мысли разгадал, голову наклонил, улыбнулся немного грустно:

— Теперь рыжий Аркай твой, Иванова Людмила. Он уже не казённый пёс Метальника Савелия. Я его тебе отдаю насовсем.

Вышла на крылечко медсестра Аня, сказала бодро:

— Что носы повесили, борцы за собачью правду? Всё в порядке, можете забирать своего цуцика. Дело чисто исполнено, на высшем уровне. Можете гордиться: вашим барбосом, считайте, академики занимались. Будет лапка, как новая. — И Аня затормошила девочек: — Идите обогрейтесь перед дорожкой.

Аркай ещё только просыпался. Тёмная дрёма вязала ему глаза. Он признал Люду и попытался вильнуть хвостом.

Его опять устроили на нарте. Доктор Пенкалис отправился по своим делам, а упряжка двинулась обратно на Береговую. Девочки пристроились на передке нарты, накрывшись тулупом. Андрей бежал рядом вприскочку, подталкивая нарту. Аркай дремал, иногда пошевеливал хвостом. Его клонило в сон, и в то же время ему не спалось. Собачки его везли, вот что. Не привык Аркай к положению пассажира, не на своём оказался месте. Это его и беспокоило.