Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной - [42]

– Он из уличной банды, Ари.

– Твой парень?

– Да. И если он узнает, что я сейчас с тобой, – тебе несдобровать.

– Я его не боюсь.

– А стоит.

– Почему бы тебе с ним просто не расстаться?

– Это не так-то просто.

– Почему?

– Ты хороший парень, ты знаешь это, Ари?

– Да, и это полный отстой, Илеана. Я не хочу быть хорошим парнем.

– Но ты хороший. Этим-то ты мне и нравишься.

– Ага, но смотри, какой расклад, – возразил я. – Я – хороший парень, но девушка достается плохому. Такое кино мне не по вкусу.

– Ты злишься. Не злись.

– Не проси меня не злиться.

– Ари, пожалуйста, не злись.

– Зачем ты меня поцеловала? Зачем ты поцеловала меня, Илеана?

– Я не должна была. Прости.

Она посмотрела мне в глаза и, прежде чем я успел что-либо ответить, вышла из машины.

В понедельник я попытался отыскать Илеану в школе, но не сумел. А потому попросил Джину и Сьюзи мне помочь. Они были отличными сыщицами.

Джина вернулась с новостями:

– Илеана ушла из школы.

– Что? Почему?

– Просто взяла и ушла, Ари.

– Разве так можно? Это не запрещено законом или типа того?

– Она в двенадцатом классе, Ари. Ей восемнадцать. Она уже взрослая и может делать что захочет.

– Она сама не знает, чего хочет.

Я узнал адрес. Номер ее отца был в телефонной книге. Я отправился к ее дому и постучал в дверь. Открыл ее брат.

– Да? – Он уставился на меня.

– Я ищу Илеану.

– Зачем?

– Я ее друг. Из школы.

– Друг? – Он кивнул. – Слушай, vato, она вышла замуж.

– Что?

– Она залетела. И выскочила замуж.

Я не знал, что сказать, а потому не сказал ничего.

Тем вечером я сидел в машине вместе с Ножкой и размышлял о том, что слишком серьезно отнесся к поцелуям. И тогда я пообещал себе, что больше не буду придавать им никакого значения.

Все, – решил я, – с этого дня ни черта они не значат.

Тридцать

Дорогой Ари!

Семь к одному. Вот соотношение писем Данте к письмам Ари. Это так, к сведению. Летом, когда я вернусь и мы пойдем плавать, я утоплю тебя. Ну почти. А потом сделаю тебе искусственное дыхание рот в рот и верну тебя к жизни. Как тебе такая идея? По-моему, звучит отлично. Ну что, ты уже перепугался?

Итак, к теме поцелуев. Та девчонка, с которой я экспериментировал – в смысле практиковал поцелуи, – она отлично целуется. И, кстати, многому меня научила. Но на днях она мне заявила: «Данте, когда я тебя целую, мне кажется, что ты целуешь кого-то другого».

«Да, – ответил я. – Похоже, так и есть».

«Ты целуешь другую девушку? Или парня?»

Я подумал, что это очень интересный и прямой вопрос.

«Парня», – сказал я.

«Я его знаю?» – спросила она.

«Нет, – ответил я. – Кажется, я его придумал».

«Ты сам выдумал какого-то парня?»

«Ага. Симпатичного».

«А-а, – улыбнулась она. – Такого же симпатичного, как ты?»

Я пожал плечами. Мне было приятно, что она считает меня симпатичным. Теперь мы друзья. И я этому рад, потому что мне больше не кажется, что я вожу ее за нос. Плюс она призналась, что целовалась со мной на вечеринках, только чтобы ее приревновал паренек, в которого она влюблена. Меня это рассмешило. А еще она призналась, что план не сработал. «Может, ему больше захочется поцеловать тебя, а не меня», – сказала она. «Ха-ха», – ответил я, понятия не имея, о ком речь. Если честно, Ари, хоть и здорово было тусить со всеми этими богатенькими чикагскими ребятами, которые могут позволить себе тонны пива и травы, – общаться с ними не слишком-то интересно.

Я хочу домой.

Я сказал об этом маме с папой. «Может, поедем сейчас? Может, хватит?» Мой папа, конечно, любит поумничать, а потому посмотрел мне в глаза и сказал: «Мне казалось, ты терпеть не можешь Эль-Пасо. Ты же вечно это повторял, когда мы туда переехали. Помнится, ты сказал: “Лучше пристрели меня сразу, пап”».

Я знал, чего он хочет. Он хотел, чтобы я признал свою неправоту. Так что я посмотрел ему в глаза и сказал: «Я был неправ, пап. Теперь ты рад?»

Он весь заулыбался: «Чему рад, Данте?»

«Рад, что я был неправ?»

Он поцеловал меня в щеку и ответил: «Конечно, Данте».

Знаешь, я люблю папу. И маму тоже. А потому в последнее время гадаю, что они скажут, когда я сообщу им, что хочу однажды жениться на парне. Интересно, как они отреагируют? Я – их единственный сын. И что теперь с внуками, о которых они так мечтали? Меня ужасно расстраивает, что я их разочарую, Ари. Знаю, я и тебя разочаровал. И я переживаю, что, когда я вернусь, мы больше не будем дружить.

Наверное, мне надо со всем этим разобраться. Ненавижу врать окружающим, Ари. И особенно ненавижу врать родителям. Ты ведь знаешь, как я их люблю.

Думаю, я скажу только папе. Я уже заготовил маленькую речь. Она начинается как-то вроде: «Пап, я хочу тебе кое-что сказать. Мне нравятся парни. Только не надо меня ненавидеть. Пожалуйста, не ненавидь меня. Ну правда, пап, ты ведь тоже парень». Речь пока не слишком связная – надо еще над ней поработать. Звучит как-то слишком отчаянно. Меня это раздражает. Я не хочу казаться отчаянным. То, что я играю за другую команду, вовсе не означает, что я ничтожество, которое нуждается в любви. У меня вообще-то есть самоуважение.

Знаю, знаю, я все никак не заткнусь. Еще три недели – и я буду дома. Дома. Впереди еще одно лето, Ари. Как думаешь, мы уже слишком взрослые для уличных игр? Наверное, да. А может, и нет. Слушай, я просто хотел сказать, что ты вовсе не обязан дружить со мной, когда я вернусь. Из меня так себе лучший друг, правда?