Арина - [81]

И вдруг Дмитрия осенило: это вполне могли быть козни Инги Разменовой. Да, да, именно Инги!.. Недаром тогда в ресторане она, пьяная, грозила: «Пока счастье впереди тебя бежало, а теперь будет наоборот». Разумеется, она не сама подговорила Дорохину, а попросила это сделать Лису-Алису. Ведь Жора как-то говорил, что она вхожа в дом Разменовых. Ну, а Лиса-Алиса и рада была угодить, надеясь с помощью членкора Разменова поправить свое положение. Не зря же все говорят в больнице, что она давно рвется в замы, но главврач против, держит ее пока во временных, а сам ищет на это место другого человека.

— А вы сами не задумывались, чем вызван отказ Дорохиной? — спросил как можно спокойнее Дмитрий, стараясь не выдать своего волнения.

— Этого я знать не могу, — не глядя на него, отвергла Лиса-Алиса. — Может, ей что-нибудь такое сказали… Больные ведь народ ушлый, обо всем знают, о чем мы с вами и не догадываемся. Может, она от кого слышала, что у вас бывали летальные исходы…

— Какое-то странное совпадение… — задумчиво сказал Дмитрий, машинально запихивая портсигар в карман халата. — На прошлой неделе вы мне сказали, что я исключен из кандидатов на участие в симпозиуме. Вчера я получил уведомление из загородной больницы: оказывается, ввиду финансовых затруднений там больше не нуждаются в моих консультациях. А сейчас вы мне преподнесли новый сюрприз. Не слишком ли это?..

На щеках Лисы-Алисы заметались красные пятна, оно нервно полистала откидной календарь, словно надеясь там найти нужный ответ, и как-то неуверенно сказала:

— Из списков участников симпозиума вас вычеркнули в министерстве. Сами понимаете, я уже не в силах что-либо изменить… А относительно загородной больницы ровным счетом ничего не знаю. Тут ваши претензии, так сказать, не по адресу…

— Я и не имел в виду вас, — ответил Дмитрий. — Но, как мне кажется, это все звенья одной цепи. Вы сами знаете, что оно именно так…

Лиса-Алиса удивленно-настороженно посмотрела на него:

— Не могу понять, на что вы намекаете?..

— Я не намекаю, а рассуждаю, — поправил Дмитрий Лису-Алису, прямо глядя ей в глаза. — Последнее время я стал замечать, что вокруг меня все плотнее сжимается кольцо недоброжелательности. Похоже на то, будто я кому-то пришелся не ко двору. Меня это, откровенно признаюсь, не шибко пугает. Я могу хоть завтра уйти от вас, найти себе место в другой больнице. Да и периферия меня не страшит, пожалуйста, согласен завтра же туда уехать. Руки хирургов пока везде нужны. Там тоже хватает несчастных, которым необходима наша помощь. Правда, я готов это сделать добровольно, по воле своего сердца. Но в такой ситуации я никуда не уеду и никуда не перейду!.. Вы, Алиса Васильевна, вначале справедливо заметили, что коммунисты говорят правду в глаза. Так вот я и скажу вам эту самую правду… Если не уладится все с Дорохиной, то я поставлю вопрос на партийном собрании. Сами понимаете, это касается и здоровья больной и моей чести. Я не могу допустить, чтобы Дорохину, которая мной подготовлена к операции, по чьей-то прихоти оперировал другой…

Тут лицо Лисы-Алисы стало белее халата. Она испуганно замигала подслеповатыми глазами, которые казались такими без очков, и, сглатывая слюну, торопливо заговорила:

— Ну что вы, право, так близко принимаете это к сердцу… Конечно, думается, еще можно как-то дело поправить… Оттого я и решила с вами поговорить, чтоб самой узнать, как и что…

Дмитрий только молча кивнул и тотчас вышел из ординаторской.

XXIV

Катя сидела как на иголках, мысленно просила вагоновожатого ехать быстрее, но тот и не думал торопиться, как назло, вел свой трамвай медленно. Откуда ему было знать, что все эти дни Катя радостно возбуждена, каждый свободный час носилась по городу как заведенная и все спешила, спешила. Столько забот свалилось на ее голову, столько хлопот, что, казалось, хоть разорвись на части, хоть не пей, не ешь и ночей не спи, но все равно к сроку не успеть. Два таких события сошлись у нее вместе, свадьба и сдача экзаменов в институт, а какое главнее, она и сама не знала. Оттого и хваталась сразу за все: вечером корпела над учебниками, днем бегала по городу. А что ей еще оставалось, если спустя неделю после свадьбы уже начинался первый экзамен.

Перво-наперво Катя послала письмо матери, не зная еще, как отнесется та к ее скороспелому браку. Катя написала ей длинное-предлинное письмо, где рассказала все хорошее о Дмитрии, ничего не придумала, не соврала ни капли. Он и в самом деле был такой, лучше которого во всем свете не сыщешь. Уж на что Иван Иванович разбирается в людях, а и ему он нравился. Написала матери и о том, как ездила к Дмитрию в деревню, какие у него добрые родители, как они по-родственному ее встретили.

Заранее обдумала Катя, кого пригласить на свадьбу. Поначалу казалось, с ее стороны будет мало народу, а стала прикидывать, набралось порядочно, человек двадцать с лишним. Оля Малышева с Татьяной Николаевной должны быть? Конечно, в самую первую очередь, наравне с Иваном Ивановичем. Две ее любимые школьные учительницы тоже должны. А еще давняя подруга матери с мужем и взрослой дочерью. Да человек восемь с работы, в основном вся ее смена. Вот только насчет Глеба Романовича у нее долго было сомнение. Вроде неловко его не пригласить, а душа не лежала у Кати видеть на своей свадьбе этого старого холостяка. Если говорить начистоту, то он давно ей не нравился, после того самого случая.