Архитектура сюжета - [62]
Объем продолжения влияет на темп повествования. Длинные продолжения замедляют темп и придают достоверности. При необходимости они могут занимать целые главы. Более короткие продолжения поддерживают стремительность сцены и позволяют истории развиваться быстрее. Если того требует логическая последовательность событий или если вы хотите ускорить темп повествования, можно сократить продолжение до одного-двух предложений.
Хотя в предыдущих главах уделено одинаковое внимание всем трем частям продолжения, чтобы мы могли в полной мере их изучить, реакция, дилемма и решение не всегда имеют равный вес. В одних случаях потребуется потратить больше времени на реакцию, в других – на дилемму. Некоторые дилеммы и решения будут настолько понятны из контекста, что вам даже не придется о них упоминать. Главное, все три части должны быть логически очевидными, даже если вы не сформулируете их в тексте.
Не стоит прибегать к такому приему слишком часто, однако в случае необходимости можно изменить очередность частей продолжения. Иногда логика требует отложить реакцию до того момента, когда перед героем встанет дилемма. Если слон в ярости топнул ногой, он явно перейдет к более решительным действиям до того, как автор успеет облечь свою реакцию в слова. При этом все равно включаются все элементы, меняется лишь порядок их следования.
Допустим, герой возвращается на базу после катастрофического поражения. Он уже давным-давно в фазе реакции (скорбит по погибшим товарищам) и вот-вот столкнется с дилеммой (какая продажная шкура сдала неприятелю план боя?), и вдруг – сюрприз! – враг атакует базу. У героя внезапно меняются приоритеты и появляются новые цели. Такой ход может быть обусловлен необходимостью отложить дилемму (размышления о предателе), ускорить темп повествования или повысить ставки, или даже слегка взбодрить читателей.
Хорошенько разобравшись в элементах сцены и продолжения, вы вольны экспериментировать с ними сколько душе угодно. Меняйте их местами, прерывайте, сокращайте или растягивайте – делайте все, чего требует ваша история. Единственное условие, которое нужно неукоснительно соблюдать: в каждой сцене вы должны понимать цель персонажа, конфликт и катастрофу, в каждом продолжении – реакцию, дилемму и решение и донести эти элементы до читателя – прямо или косвенно.
Написать хороший сюжет трудно, очень трудно.
Дэвид Мэмет[65]
23
Структура сцены: вопросы и ответы
Как только вы поймете структуру сцены, ваш подход к литературному творчеству станет более упорядоченным и совершенным. С первого взгляда разобраться в этой теме не так-то просто, поэтому возникает масса разнообразных вопросов. Прежде чем завершить обсуждение структуры сцены, давайте рассмотрим некоторые из них.
Не покажутся ли читателям сцены, сфокусированные на развитии персонажа, скучными по сравнению со сценами, в центре внимания которых развитие сюжета?
«Сюжетные» Сцены, как правило, относятся к сцене, а «персонажные» – к продолжению. Сцена стимулирует действие; продолжение дает возможность как герою, так и читателю переосмыслить событие и среагировать на него. Разумеется, это большое обобщение, но суть в том, что для истории важно и то и другое. При условии, что все сделано правильно, сюжет и персонаж неотделимы друг от друга, а потому заведомо не могут быть скучными.
Как показать, а не рассказать сцену?
Пожалуй, самое главное правило в художественной литературе – старое доброе «Показывай, не рассказывай!». Вроде бы звучит просто? И все же множеству неопытных (и кое-кому из не вполне опытных) писателей этот фундаментальный принцип не ясен. В конце концов, разве мы не рассказываем истории, когда их пишем? Каждое написанное нами слово служит единственной цели – рассказать читателям то, что они должны себе представить. Верно?
Простой ответ – да. Не очень простой – да и нет. Лично я всегда считала афоризм «показать и рассказать» неудачным выражением уже потому, что для писателя показать и рассказать означает одно и то же – растолковать историю читателям.
Так в чем же разница?
Рассказывать – значит излагать кратко. При этом читатели получают голые факты, практически без наглядности.
Показывать – значит прорабатывать детально. При этом читатели получают представление об окружении героя, о том, что он видит, слышит, к чему прикасается, что ощущает на вкус и запах, о чем говорит и что чувствует. Показывая, мы используем диалог, описание, внутренний монолог и неосознанные реакции, тем самым позволяя читателям принимать активное участие в сцене.
Различия между показом и рассказом, пожалуй, лучше всего видны на конкретных примерах. Ниже я привела слегка измененные фрагменты из своего романа «Мечтатель».
Рассказ. Ориас скакал прочь от солдат. Конь перемахнул через упавшую ветку. Кто-то криком пытался его остановить. Солдаты стреляли в спину, и он злился.
Показ. Ветви хлестали по лицу, на седло сыпались листья. Ориас пришпоривал коня, рука так и тянулась к палашу, висевшему в ножнах за спиной. Кровь стучала в висках, на бледном лице проступили чернильно-синие вены. В глубинах разума он отыскал пышущее огнем ядро – средоточие боевой силы Черации и приготовился скользнуть в его спокойный центр, чтобы черпать ярость берсерка, сделавшую народ Черации самыми грозными воителями в мире.
Писательница Кэти Мари (К.М.) Уэйланд известна не только своими популярными романами, но и пособиями по литературному мастерству. Лауреат престижных премий, она прекрасно чувствует динамику текста и знает, как заставить читателя сопереживать героям и следить за развитием сюжета. Свою новую книгу она посвятила теме разработки арок персонажей. Почему именно арка персонажа? Потому что, если ваш герой на протяжении всей истории никак не меняется, не развивается и ничему не учится, а топчется на одном месте, он никому не интересен.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.