Арарат - [87]

Так и не придя ни к какому решению, Ашхен вышла в коридор и, лишь увидев перед собой Вртанеса, пришла в себя.

— Откуда вы здесь? — с принужденной улыбкой спросила она.

— Хочу побеседовать с ранеными, — обещал написать очерк для «Советакан Айастана». Сейчас приедут артисты, будет небольшой концерт.

— Вот и хорошо. А мне хотелось бы послушать вашу беседу. Я каждый день беседую с ранеными, но мне и в голову не приходило, что их рассказы можно записывать.

— Пойдемте со мной, думаю, что ваше присутствие будет очень кстати.

— Они привыкли ко мне.

Вртанес надел белый халат.

Ашхен взглянула на него и вдруг, неожиданно для себя, спросила:

— Вам часто приходится встречаться с Мхитаром Берберяном? Что он за человек, как вы думаете?

Вопрос Ашхен застал Вртанеса врасплох, но он уверенно ответил:

— Берберян — человек, с которым можно дружить, которому можно смело открыть сердце.

— Даже «открыть сердце»?.. — Ашхен почему-то почувствовала облегчение.

Они вошли в палату. Уже с первого взгляда можно было сказать, что здесь раненые разной национальности. Игнат Белозеров был кубанский казак, Шаяхмед Вагидов — башкир. Были раненые уроженцы районов Армении; Вахрам Арамян, например, был из Ленинакана. Состав раненых часто менялся.

Внимание Вртанеса привлекли Игнат Белозеров и лежавший рядом с ним юноша могучего сложения, по имени Грачик Саруханян. Из расспросов выяснилось, что Грачик родился в Хндзореске, но мать после смерти его отца перебралась к родственникам в Баку. Грачик был ранен в Керчи. Он с увлечением рассказывал о керченских событиях, с волнением описывал, как в ожесточенном бою погиб командир армянской дивизии полковник Закиян. Он задумался и медленно продолжал:

— Говорю я товарищу: «Вот убили полковника». — «Разве так можно оставить? — отвечает товарищ. — Позор нам, если не сумеем отомстить!» А тут, как назло, меня и ранило в ногу. Зарядил я автомат — рана была легкая — и давай поливать фашистов, руки-то у меня хорошо действовали. Как это получилось, я и сам не знаю, только, кажется, никогда я так хорошо не стрелял. И понял я, что у человека не только мускулы, а есть еще другая, скрытая сила… Трудно мне это все объяснить, вы, товарищ писатель, лучше поймете… Не знаю, сколько времени продолжался бой, только открыл я глаза и вижу, что нахожусь в санчасти. Пришел меня навестить комиссар, похвалил, сказал, что даже к ордену представили…

С улыбкой взглянув на Ашхен, раненый задумчиво сказал:

— Как взгляну я на тебя, Ашхен-джан, переворачивается сердце у меня: ведь суженая моя Рузан так на тебя похожа, словно вы сестры…

— Вы только поглядите на него! — отозвался со своей койки Вахрам. — Хочет сказать: у меня, мол, такая же красивая невеста, как Ашхен! Если у человека такая красавица жена, он «без оружия, без войска на шаха войной пойдет»! Это Туманян так говорил. А ты лежишь здесь на койке и стонешь.

Хотя Ашхен привыкла к балагурству раненых, но эти слова, сказанные в присутствии Вртанеса, заставили ее покраснеть. Она с упреком взглянула на Вахрама и обернулась к Грачику:

— Когда же приедет сюда Рузан?

Грачик чуть смущенно отвел свои большие черные глаза:

— Рузан одна приехать не может, ведь мы только слово дали друг другу. Письмо она мне написала, вместе с матерью моей приедет.

— Ну, еще лучше: увидишь вместе и мать и невесту!

— Хорошая у меня мать, очень хорошая! Только тревожится сильно. Уж не знал я, как написать, что ранен. Наконец собрался с духом, написал. На днях приедут вместе. Жду их.

Ашхен знала историю каждого раненого, за которым ухаживала. Грачик ей много рассказывал о матери Нвард, но о невесте его она впервые услышала. Ласково кивнув Грачику, Ашхен вместе с Вртанесом прошла в следующую палату.

— Этот Грачик, обратили внимание, как он говорил? — уже шагая рядом с Ашхен по улице, сказал Вртанес. — Да, вот тебе и нравственная сила… Говорит, не нахожу слов объяснить, но ведь более красноречиво не скажешь, чем он… Интересно также, что он находит сходство между тобой и своей невестой!

— И ведь не только Грачик, — улыбнулась Ашхен. — Один находит, что я похожа на его сестру, другой — на тетку, на дочь, а один выздоравливающий уверял, что женится только на той, которая будет похожа на меня…

— Это говорит о том, что вы очень нравитесь им.

Ашхен шла к Вртанесу, чтобы забрать Тиграника. Седа долго не отпускала ее, но Тиграник был совсем сонный, он со вздохом обнял мать ручонками и склонил голову ей на плечо. Отказавшись от ужина, Ашхен поспешила домой. Несмотря на ее отнекивания, Вртанес взял у нее ребенка и проводил Ашхен до дому. Ашхен не пригласила Вртанеса зайти, хотя это выглядело не очень вежливо.

В кругу раненых она совсем забыла о столкновении с мужем. Но сейчас ей предстояло снова встретиться с ним… Снова те же мелкие расчеты, то же невыносимое малодушие!

* * *

Ашхен вошла в комнату с омраченной душой. Она осторожно положила на кроватку сонного мальчика, машинально проверила, в порядке ли светомаскировка, и мельком взглянула на сидевшего за столом Тартаренца, который торопливо что-то писал и зачеркивал на листке бумаги. Не поворачивая головы, Тартаренц равнодушно спросил: