Арарат - [86]
— Ну, хорошо, на этот раз не буду настаивать. Но прошу вас обязательно пожаловать к нам на обед в ближайшие же дни! Очень сожалею о том, что моя Ашхен не проявляет самостоятельности и сама не приглашает к нам симпатичных людей из числа своих знакомых… Тем более, что одно важное обстоятельство…
В лице Ашхен что-то дрогнуло. Она закусила губу и сделала вид, что ничего не слышит. А Тартаренц настойчиво продолжал:
— Понимаете, я целый год проучился в медицинском институте… Это моя заветная мечта — стать санитарным врачом!.. Вы сами знаете, как это важно для нашей армии, для обеспечения нашей победы. И вот сегодня…
Он запнулся. С чего начать? С того, что какой-то клеветник написал в медицинский институт, будто он, Тартаренц, симулянт и никакая медицина его не интересует? Или с того, что срезавшие его на экзаменах преподаватели пристрастные люди, поддавшиеся влиянию клеветников и личных врагов Тартаренца?.. Но на долгие размышления времени не было, и он заторопился:
— Вы понимаете, оклеветали меня. А преподаватели испугались. Вот я и прошу вас дать мне записку к профессору… — он назвал имя декана. — Он все уладит, ведь слово ЦК для него закон!
Берберян понял, что перед ним находится заурядный блатмейстер. А Мхитар органически не выносил людей подобного рода.
— Прежде всего, вы напрасно предполагаете, что мое слово будет расцениваться, как распоряжение ЦК, тем более что я и сам никогда на это не претендовал… не говоря уж о том, что надо готовиться к экзаменам и сдавать их в общем порядке.
— Да что вы говорите, товарищ Берберян?! — воскликнул Тартаренц. — Прошли уже времена этого «общего порядка», сейчас многое зависит от знакомства. Если кто-нибудь не помешает этому, завтра будет отдан приказ и меня отчислят из института. А вы понимаете, чем это пахнет?! Не подумайте, пожалуйста, что я избегаю… Но мне хотелось бы пойти в армию врачом… А так… — Тартаренц замялся. — Извините, что я побеспокоил вас…
— Вы меня не побеспокоили.
Тартаренц был не из числа тех людей, на которых действует интонация собеседника. Ему нужно было добиться цели, и он готов был использовать для этого любой случай. А разве не было удачей, что он поймал Берберяна, дружески гуляющим с его, Тартаренца, женой?!
— Ну, вот и хорошо! — подхватил он. — Раз я не побеспокоил вас, раз вы относитесь дружески… нужно черкнуть всего две строчки на имя профессора! Я спрашивал, он знает вас и очень уважает…
Тартаренц точно не замечал пренебрежительного отношения собеседника.
Берберян бросил взгляд на Ашхен и, сдерживая возмущение, резко сказал:
— Прекратим этот разговор!
Тартаренц собирался что-то ответить, но тут вмешалась окончательно потерявшая терпение Ашхен.
— Довольно! — крикнула она и, повернувшись к Берберяну, глухо проговорила: — До свидания, товарищ Берберян.
Берберян, не глядя на Ашхен, пожал ей руку, молча кивнул головой Тартаренцу и удалился.
— Да ты жена мне или враг? — напустился Тартаренц. — Почему ты не сказала хотя бы слово?
— Я сказала одно слово в конце и теперь повторяю его: довольно! Неужели у тебя совсем нет чувства достоинства? Врача из тебя не выйдет, у тебя нет ни малейшего желания учиться. Ты ведешь себя постыдно… Опомнись же, у тебя есть сын! Если ты будешь идти по этому пути, нам нельзя будет смотреть людям в глаза!
— Не произноси, пожалуйста, речей! Постарайся встретиться с этим Берберяном. Он, видно, порядочный человек. Попроси его сама, чтобы он вмешался. Пойми: еще два-три дня — и конец. Нет у тебя мужа! Возьмут в армию, а там…
— Молчи и не смей при мне так говорить! Как для всех положено, так и с тобой будет!
— Ах, положено! Ладно. А скажи мне, пожалуйста, где положено, чтобы этот твой Берберян с чужой женой разгуливал? Как видно, это не для всех «положено», а лично и индивидуально для него!.. И я имею право поступить с тобою так, как найду нужным… ты понимаешь? — с угрозой произнес Тартаренц.
— Негодяй! — только и смогла вымолвить Ашхен.
Отвернувшись от мужа, она быстро направилась к госпиталю, находившемуся на улице Абовяна.
Глава третья
УТЕШЕНИЯ И СТРАДАНИЯ
Поднявшись по лестнице, Ашхен привела себя в порядок в комнате, отведенной для дежурных, заправила под косынку выбившиеся пряди волос и надела белый халат.
Она была взволнована. Ей ни с кем не хотелось говорить. Самолюбие ее было глубоко задето, — задето собственным мужем. Она горько жалела, что позволила Берберяну проводить себя. Тартаренц не решился бы обратиться с подобной просьбой, если б не встретил их вместе. Что подумает теперь о ней Берберян? Ведь он может отнести ее к числу тех женщин, которые прибегают к любым уловкам, лишь бы освободить мужей от призыва в армию. А может подумать и хуже — ей хочется освободиться от присутствия мужа, развязать себе руки… Любое из этих предположений оскорбительно. «Но какое право он имеет так думать?!» Ашхен с гримасой терла виски. «Ах, откуда же я знаю, кто о чем думает?..» Однако самым невыносимым было все же поведение Тартаренца, и Ашхен больше всего возмущало то, что она не могла повлиять на него. Еще на школьной скамье все подруги считались с ее мнением, редко случалось, чтобы она не могла убедить кого-либо в том, что находила правильным. А теперь она была бессильна в своих попытках повлиять на Тартаренца. Самым разумным было бы уйти от мужа, поведение которого она считала постыдным. Но гордость мешала ей сделать этот шаг.
Комиссар партизанской бригады «Смерть фашизму» Иван Прохорович Дедюля рассказывает о нелегких боевых буднях лесных гвардейцев партизанского фронта, о героизме и самоотверженности советских патриотов в борьбе против гитлеровских захватчиков на временно оккупированной территории Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.
«У войны не женское лицо» — история Второй Мировой опровергла эту истину. Если прежде женщина с оружием в руках была исключением из правил, редчайшим феноменом, легендой вроде Жанны д'Арк или Надежды Дуровой, то в годы Великой Отечественной в Красной Армии добровольно и по призыву служили 800 тысяч женщин, из них свыше 150 тысяч были награждены боевыми орденами и медалями, 86 стали Героями Советского Союза, а три — полными кавалерами ордена Славы. Правда, отношение к женщинам-орденоносцам было, мягко говоря, неоднозначным, а слово «фронтовичка» после войны стало чуть ли не оскорбительным («Нам даже говорили: «Чем заслужили свои награды, туда их и вешайте».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга повествует о героических подвигах чехословацких патриотов, которые в составе чехословацких частей и соединений сражались плечом к плечу с советскими воинами против гитлеровских захватчиков в годы Великой Отечественной войны.Книга предназначается для широкого круга читателей.
В романе словацкого писателя рассказывается о событиях, связанных со Словацким национальным восстанием, о боевом содружестве советских воинов и словацких повстанцев. Герои романа — простые словаки, вступившие на путь борьбы за освобождение родной земли от гитлеровских оккупантов.
Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.