Аппассионата. Бетховен - [18]

Шрифт
Интервал

— Начинай...

Людвиг взял первый аккорд, получившийся у него слишком гулким. Но он не стал поправляться, и следующие аккорды получились более звучными. Но он же должен был заглушить стук костей в стакане, который как раз переворачивала дама.

— Десять!

Теперь маленький человечек с княжеской звездой на груди потряс стаканом и метнул кости.

— Двенадцать!

Людвиг усилил темп. Он злился, и соната тоже получалась злой. Уже пошла третья часть, он играл очень быстро и наконец взял последний аккорд.

Вокруг как ни в чём не бывало бегали лакеи, а за столом продолжали увлечённо играть в трик-трак.

— Отлично, шпаниоль! — прошептал отец, положив ему руку на плечо. — А теперь давай на бис. Помнишь, что я сочинил для сиятельных особ?

Лицо Людвига исказила злобная гримаса. Затёкшими пальцами он принялся извлекать из инструмента звуки, напоминавшие звон колокола. Блим-блям-блим-блям.

Он играл увертюру к опере Монсиньи[5] «Дезертир», которую было сложно исполнять даже в стенах рухнувшей придворной церкви. Лакеи разом прекратили свою беготню, курфюрст уставился на рояль, ибо только сейчас начал воспринимать музыку, дама с кукольным личиком уважительно слушала, а полковник дворцовой гвардии замер с таким видом, словно ему в сердце попала пуля.

— Прекрасно! Прекрасно! — одобрительно отозвался курфюрст, когда отзвучали последние аккорды. — У мальчика истинный талант. Дайте большой пакет сладостей и, — тут он повернулся к полковнику, — вручите отцу десять талеров из моей личной казны.

Вслед за отцом Людвиг низко поклонился, не понимая, почему в его душе такая пустота, как и в выжженном насквозь дворцовом флигеле.


Людвиг пел, закатив глаза от восторга, хотя обладал довольно скрипучим голосом. Его правая рука брала один аккорд за другим, а левая играла в трёхдольном ритме.

— Как ты мне надоел! — Иоганн ван Бетховен с шумом распахнул дверь. — Такое позволять себе в доме, где каждая половица насыщена истинной музыкой.

Слова эти он, однако, произнёс довольно радостно и вдобавок ещё весело подмигнул Людвигу. Он был явно в приподнятом настроении, о чём свидетельствовали уголки рта, как всегда опущенные в таком состоянии. Но пахло от него на этот раз не дешёвой акцизной водкой, а шампанским.

— Я тут прихожу с целым ворохом хороших новостей, а мой сын, видно в благодарность, пытается погубить меня рёвом почище, чем иерихонская труба. Хватит, Людвиг, не зли меня. Я хочу пролить бальзам на твои раны. Во-первых, я говорил с Рупертом и сообщил ему, что в школу ты больше ходить не будешь.

— Батюшка...

— Вот так-то. Начинай завтра упражняться прямо с утра. И ещё. — Он бросил на рояль бумажный свиток. — Прочти внимательно на досуге. Те десять талеров, возможно, вскоре превратятся в дукаты.

Громко распевая арию, он спустился во двор, а в комнату, запыхавшись, вбежала Цецилия Фишер.

— Людвиг, ты, оказывается, будешь играть в большом концерте, и не где-нибудь, а в Кельне. Вон там, на рояле...

— Что? Неужели отец...

Он выхватил из рук Цецилии, к этому времени ставшей красивой стройной девушкой, свиток и развернул его. Оказалось, что это несколько афиш.

— A-ver-tissement.

— Это по-французски, Людвиг, — рассмеялась Цецилия. — Означает «Объявление».

— «26 марта года 1778 в зале Музыкальной академии на Штернгассе придворный хорист Бетховен...»

— О-о-о! — уважительно протянула Цецилия и даже приложила палец ко рту. — Какими жирными буквами напечатано имя твоего отца. Надеюсь, твоё когда-нибудь будет так же известно, Людвиг.

— Моё?.. — Он продолжил чтение: — «...имеют честь представить двух юных музыкантов, а именно: придворную певицу мадемуазель Авердонк и своего шестилетнего сына. Первая порадует почтеннейшую публику различными красиво звучащими ариями, второй — игрой на фортепьяно, которой он уже имел честь доставить удовольствие всему двору».

— Слушай, а почему у вас целый день только и слышно: Моцарт, Моцарт? Что вы так с ним носитесь?

Вместо ответа Людвиг сел за рояль, и его судорожная игра сильно напоминала пляску святого Вита.

— Людвиг! Что ты играешь?

Он хищно оскалил зубы:

— Новую часть моей новой сонаты... Пусть этот Моцарт завидует!


Звонили утренние колокола, но у Фишеров в пекарне уже целый час кипела работа. Постепенно Рейнгассе почти вся пробудилась, и за окнами слышны были свежие и бодрые голоса отдохнувших за ночь людей. Занимавшийся день обещал быть погожим и светлым.

Откашлявшись, Магдалена долго рассматривала платок, который до того плотно прижимала к губам. На нём вновь появились пятна крови. Она была очень недовольна собой и своим состоянием. В конце концов, как хозяйка дома и мать, она должна в любом случае выполнять свои обязанности.

Тут в прихожей зазвучали шаги. Так тяжело Людвиг ещё никогда не ступал.

— Доброе утро, мама.

Она сразу поняла: случилось что-то неладное.

— Откуда ты?

— Как откуда? Из Кёльна.

— А где отец?

— Наверное, в Кельне. Да, точно, он ещё там. Ведь он так и не проехал мимо нас с Элен.

— А вы?..

— А мы пешком.

— А концерт?

— Кто слышал об Элен Авердонк? — Он презрительно усмехнулся. — А уж тем более обо мне, я же не Моцарт. В зале почти никого не было, Элен хоть немного похлопали, а мне... ну разве две дамы, им просто стало жаль меня. Но ни одна из них не поцеловала меня, хотя играл я неплохо. Но ведь я же, в отличие от Моцарта, настоящий урод...


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Вольфганг Амадей. Моцарт

Роман немецкого писателя Валериана Торниуса посвящён Вольфгангу Амадею Моцарту. Перед читателем проходит вся жизнь великого композитора с детства до безвременной смерти. Основываясь на фактах биографии, свидетельствах современников, писатель создаёт яркое, эмоциональное повествование о нелёгкой судьбе гения, который с ранних лет вынужден был растрачивать свой талант в борьбе за существование. В романе широко показана музыкальная жизнь Европы второй половины XVIII в.


Россини

Великий итальянский композитор Джоаккино Россини открыл новый век в опере, став первым среди гигантов итальянской музыки — Доницетти, Беллини, Верди, Пуччини. Книга Арнальдо Фраккароли написана на основе огромного документального материала, живо и популярно. Не скрывая противоречий в характере и творчестве композитора, писатель показывает великого музыканта во весь гигантский рост, раскрывая значение его творчества для мировой музыки.


Шопен

Роман Фаины Оржеховской посвящен великому польскому композитору и пианисту Фридерику Шопену. Его короткая жизнь вместила в себя муки и радости творчества, любовь и разочарования, обретения и потери. Шопену суждено было умереть вдали от горячо любимой родины, куда вернулось лишь его сердце. В романе нарисована широкая панорама общественной и музыкальной жизни Европы первой половины XIX века.


Лист

Книга венгерского писателя Дёрдя Шандора Гаала посвящена жизни великого пианиста и композитора Ференца Листа (1811- 1886). Ференц Лист - гордость венгерской культуры и в то же время музыкальный деятель мирового масштаба, с именем которого связана целая эпоха в развитии музыкального искусства XIX столетия.