Аппассионата. Бетховен - [20]
— Бельдербуш! У вас надёжные источники?
— Абсолютно надёжные, монсеньор. Можно даже точно вычислить, сколько талеров принёс ему каждый из убитых и изувеченных солдат...
— Семьдесят миллионов талеров! — Курфюрст больше не слушал, поражённый величиной суммы. — Да я по сравнению с ним беден, как церковная мышь, да к тому же ещё весь в долгах!
— Вы далеко не так бедны, и потому позволю обратить ваше внимание на чертежи. Здесь предполагается разместить зал для балов-маскарадов, а за ним зрительный зал и сцену нового придворного театра. Архитектор надворный советник Ром приложил все усилия, но, увы, помещение получилось довольно тесным и низким. Но к счастью, Фюрстенберг недавно познакомился с месье Гросманом, другом некоего Готхольда Эфраима Лессинга[9].
— Это ещё кто такие?
— Первый — директор театра, второй — выходец из новой бюргерской среды, которая уже начала вытеснять старую. С государственной точки зрения было бы полнейшим безумием отрицать это. Он драматург, истинно немецкий драматург, желающий избавить сцены наших театров от заполнивших их иностранных пьес. Гамбург уже привлёк его, равно как Маннгейм и Гота. Так чем же мы хуже герцога Готского и курфюрста Маннгеймского?
— Говорите конкретнее, чего вы от меня хотите?
— Помочь Лессингу, человеку из нового, ещё только зарождающегося мира, осуществить свои мечты, ибо они воистину достойны князя... И потом, это никак не сопряжено с войнами и кровопролитием.
— Вообще-то как архиепископу мне не подобает произносить бранные слова. — Макс Фридрих тяжело вздохнул, — но тем не менее, чёрт побери, я даю своё согласие! У вас прямо-таки дьявольское умение убеждать.
Канцлер наклонился и поцеловал руку курфюрста.
Через несколько месяцев Людвиг уже стоял за прилавком и очень злился из-за отсутствия покупателей. Он подсчитал жалкие доходы — три штюбера за белую муку, два — за дрожжи — и понял, что мастер Фишер поднимет его на смех.
Разумеется, всему виной была погода. В отблеске свечей отчётливо были видны бьющие по стёклам сверкающие струи дождя.
К тому же лавка скоро закрывалась, и Людвигу предстояло провести омерзительный вечер в обществе господина директора театра Гросмана, его жены, мадемуазель Флиттнер и всех прочих, кого Бетховены, по выражению отца, «имели честь пригласить к себе домой».
Одновременно со звоном колокольчика распахнулась дверь, и внутрь вошёл человек в низко надвинутой на лоб шляпе. Под мышкой он держал футляр для скрипки.
— Чего изволите? — Людвиг чуть поклонился и выжидательно посмотрел на него.
— Выходит, мой племянник прислуживает в кондитерской лавке. — Незнакомец широко улыбнулся в ответ. — Ты ещё хоть помнишь меня, Людвиг?
— Дядюшка Франц!
— Ты смотри-ка, а ведь столько лет прошло. — Ровантини стряхнул со шляпы капли дождя. — Надеюсь, дедушку ты тоже не забыл?
— Как можно!
— Скажи мне, пекарь или кондитер, могу я у вас переночевать?
— Конечно. У нас, правда, сегодня гости и вся мебель переставлена, но ты можешь спать со мной.
— Да хоть под твоей кроватью. — Ровантини широко зевнул. — Эта проклятая почтовая карета перемолола мне все кости, как мельница. И потом, я здорово проголодался. Этот торт съедобен?
— Да мы его ко двору курфюрста поставляем! Один, два куска?
— Не меньше трёх, но режь покрупнее, старый мошенник.
Людвиг с церемонным поклоном поставил тарелку на боковой столик и, чуть разжимая губы, произнёс:
— Шесть грошей.
— Сколько? Да ты настоящий разбойник. Ты, случайно, не прячешь за спиной пистолет?
— Дай я тебе вкратце всё объясню, дядюшка Франц, — довольно улыбнулся Людвиг. — Я замещаю здесь мастера Фишера и уж никак не могу его обделить. Приходится тебя немного пощипать. Может, ты ещё и хлеб купишь?
— Нет, хлеб можно каждый день есть. Остаток торта мы возьмём домой. Запакуй мне ещё два пакета сладостей для твоих братьев, так примерно на талер.
— Дядюшка Франц!
— Хороший я клиент, правда? — Он весело подмигнул Людвигу. — Жаль, что с нами больше нет твоего деда. Он бы точно дал тебе дукат. Ладно, скажи, ты не бросил музыку? Мать как-то писала мне, что ты твёрдо намерен это сделать.
— Да нет, не получается, — после недолгих раздумий ответил Людвиг. — Сейчас я учусь играть на органе у монаха-францисканца Вилибальда Коха. Но мне он не нравится.
— Тут я могу помочь. В труппе Гросмана есть превосходный органист Христиан Готтлиб Нефе. Я с ним познакомился в Дрездене. Правда, у него мозги набекрень. Думаешь, в Лейпциге он изучал музыку? Ничего подобного, — юриспруденцию. Когда в священных стенах тамошнего университета обсуждался вопрос: «Вправе ли отец лишить сына наследства, если тот посвятил себя сцене?» — сей горбатый демон ответил отрицательно, и у профессоров от ужаса парики съехали набок. Он, как и ты, — от горшка два вершка, и жена держит его в ежовых рукавицах, но как органист он — гигант. Месяца через два-три, а может, раньше он точно будет здесь.
— А ты сколько у нас пробудешь, дядюшка Франц?
— Я устроился скрипачом в Национальный театр.
— Дядюшка Франц! — Красновато-смуглое лицо Людвига ещё потемнело от радости.
— Вот только коклюш меня донимает. — Ровантини гулко закашлялся. — А как мать себя чувствует?
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Роман немецкого писателя Валериана Торниуса посвящён Вольфгангу Амадею Моцарту. Перед читателем проходит вся жизнь великого композитора с детства до безвременной смерти. Основываясь на фактах биографии, свидетельствах современников, писатель создаёт яркое, эмоциональное повествование о нелёгкой судьбе гения, который с ранних лет вынужден был растрачивать свой талант в борьбе за существование. В романе широко показана музыкальная жизнь Европы второй половины XVIII в.
Великий итальянский композитор Джоаккино Россини открыл новый век в опере, став первым среди гигантов итальянской музыки — Доницетти, Беллини, Верди, Пуччини. Книга Арнальдо Фраккароли написана на основе огромного документального материала, живо и популярно. Не скрывая противоречий в характере и творчестве композитора, писатель показывает великого музыканта во весь гигантский рост, раскрывая значение его творчества для мировой музыки.
Роман Фаины Оржеховской посвящен великому польскому композитору и пианисту Фридерику Шопену. Его короткая жизнь вместила в себя муки и радости творчества, любовь и разочарования, обретения и потери. Шопену суждено было умереть вдали от горячо любимой родины, куда вернулось лишь его сердце. В романе нарисована широкая панорама общественной и музыкальной жизни Европы первой половины XIX века.
Книга венгерского писателя Дёрдя Шандора Гаала посвящена жизни великого пианиста и композитора Ференца Листа (1811- 1886). Ференц Лист - гордость венгерской культуры и в то же время музыкальный деятель мирового масштаба, с именем которого связана целая эпоха в развитии музыкального искусства XIX столетия.