Апостол свободы - [19]

Следующим этапом военных действий Стефана против турок стало участие в состязаниях по борьбе, без которых не обходился ни один праздник. Однажды, памятным днем, ему удалось победить всех противников, и потому ему предложили выйти против не знавшего поражений чемпиона — огромного турка по прозвищу Плясата. Стефан еще не успел отдышаться после предыдущей схватки, однако ему не дали передохнуть. Турки были в бешенстве оттого, что нахальному молокососу удалось положить их богатырей на лопатки, и не могли дождаться, когда Плясата переломает ему кости. Стефан ничуть не смутился. Он выпил глоток воды, натер тело маслом и вошел в круг, как Давид, вызывающий на битву Голиафа. Состязания утратили характер праздничного развлечения и превратились в беспощадный бой между турком и болгарином. Каждый дрался за честь своего племени и своей веры. Никто не думал, что у коротышки болгарина есть хоть какой-то шанс на победу. Но чего Стефану нехватало в росте и весе, он с лихвой возмещал быстротой и отвагой. Выждав, когда гигант на минуту ослабит внимание, он приподнял его и швырнул наземь. Поднялся страшный гвалт. Турки вопили от досады и ярости, Стефана окружили ликующие болгары, они с триумфом проводили Стефана до самого дома, а бывший чемпион поплелся с поля, сгорая от стыда.

После этого случая Стефан стал выступать за плату на ярмарках и в других местах, где собиралось много народа. И в борьбе, и в поднятии тяжестей ему не было равных, и не один прославленный турецкий атлет, бросивший ему вызов, был наказан за дерзость и унижен. В 1861 году до Тулчи долетела весть о том, что ожидается война между Турцией и Сербией, в которой примут участие болгарские патриоты. Стефан отпраздновал радостное известие тем, что убил несколько особенно наглых турок, и уехал в Румынию; в этом ему помогла родня — Стефана с облегчением проводили из города, где семье постоянно приходилось тревожиться за его безопасность. Из Румынии он поехал в Белград, где убедился в преимуществе организованной борьбы перед личной вендеттой, какой бы успешной она ни была, и вступил в Легию вскоре после ее создания.

Игнатий подружился также с Христо Ивановым — кожевником, который позднее стал переплетчиком; он получил прозвище Большой, потому что был мал ростом.

Члены Легии проходили обучение и готовились к будущим боям, а напряженность в отношениях между турками и славянами нарастала. Осенью 1861 года вспыхнуло восстание в Боснии и Герцеговине; весной 1861 года Черногория объявила войну Турции; казалось, что военный конфликт между Турцией и Сербией — лишь вопрос времени. В Легию стекались будущие бойцы; от болгарских эмигрантов в Браиле и Вене поступали денежные переводы, и доктор Г. Вулкович писал Раковскому из Парижа, предлагая свои услуги в качестве врача и хирурга. В самой Болгарии Панайот Хитов, старый гайдук, начал готовить в Сливенском округе восстание в поддержку будущих военных действий, намечая его на июль в соответствии с инструкциями, полученными от Раковского.

В Белграде напряжение возрастало, как нигде. Здесь был главный узел конфликта: четырехтысячный турецкий гарнизон занимал крепость города, почти полностью населенного славянами.

Взрыва ожидали все. Он произошел внезапно 3 (по новому стилю 15) июня, в воскресенье. Улицы были полны народа, город казался мирным и спокойным. Около полудня два сербских мальчика, лет двенадцати или чуть старше, пошли за водой к уличному фонтану, который находился возле турецкого полицейского участка; совсем рядом был участок сербской полиции. Два турецких солдата попытались отогнать ребят, последовала ссора, и один из мальчиков был убит. Не имевшие при себе оружия сербские жандармы арестовали турок, прихватили с собой переводчика и отправились в турецкий участок требовать удовлетворения. Не подпуская их к участку, турки открыли огонь, убили переводчика и одного жандарма. Это послужило сигналом к общему сражению, охватившему весь город.

Столкновение было столь внезапным, что никто не успел опомниться. Христо Иванов — Большой[26] шел в театр с приятелями; вдруг он услышал выстрелы и крики и через минуту оказался в гуще общего смятения, среди свиста пуль. У болгар не было оружия; они разобрали дрова из поленницы, сложенной перед ближайшей кофейней, и помчались на место происшествия. Оказалось, что все входы в старый турецкий квартал перекрыты, однако члены Легии встретили вооруженную группу болгар, которых Раковский вел к Стамбул-капии — главным воротам крепости. Здесь их ждали железные ворота и толстые каменные стены со множеством амбразур. Увидев, что Стамбул-калия — не лучший объект для атаки, Раковский послал своих бойцов к Варош-капии, укрепленной значительно слабее. Вооруженных членов Легии сопровождала толпа болгарских огородников и каменщиков, захвативших с собой орудия своего ремесла — топоры, мотыги, кирки и прочее. Они живо разнесли не только Варош-капию, но и еще одни ворота — Сава-капию. Затем они осадили мечеть Байраклы, где забаррикадировались жители крепости, в том числе женщины. Уже наступила ночь. Под проливным дождем болгары карабкались на стену кладбища, подставляя себя под пули турок, которые при свете молний стреляли из окон мечети и с балкона минарета. Однако ничто не могло остановить болгар; они подошли к самой мечети и сквозь окна стали стрелять в укрывшихся там турок. Поднялись крики и мольбы о милосердии. Раковский крикнул туркам, что если они хотят сдаться, пусть зажгут свечи и откроют двери. Его приказ был немедленно выполнен, и турки вышли из мечети; шествие возглавляли седобородые старики. Не сделав туркам никакого вреда, их отпустили под охраной сербских жандармов.