Апостол Павел в свете Посланий - [46]

Но психологически, этот эмоциональный выпад, спровоцированный напряжённостью момента. Помимо этого, он также свидетельствует и об отсутствии в то время каких-либо письменных фиксаций положений учения, переживавшего пионерский период своего распространения «из уст в уста», сочетающегося с максимальностью волевых усилий, по крайней мере, для наиболее активных адептов, пребывающих в постоянной готовности к принятию «сошествия Святого Духа». Харизматикам, заметим, Дух «является», а не проповедью вызывается.

И чтобы уже окончательно уничтожить своих противников из иудеев, Павел добавляет: «Но умы их ослеплены: ибо то же самое прокрывало доныне остаётся неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается» (3:14–16).

Собственно, со стороны Павла полемики нет. Есть красочное описание существующего положения. Спор «не о чём», но «как». Т. е. об отношению к спору. О его содержательности говорить не приходится и Павел, сознавая это, по-видимому, оканчивает «полемическую»» часть утверждением веры в своё превосходство: «Господь есть Дух, а где Дух Господень, там свобода. Мы же открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как Господня Духа» (3:17–18). Добавить здесь нечего. Разве видеть в этом преображении заимствование из «Бытия»: человек есть преображенный Бог. И не забывать, что «свобода» от Закона, не означает свободы от Бога и Господа.

Глава 4

Такая установка способствует оптимизму Павла: «Потому, имея по милости Божией такое служение, мы не унываем; но отвергнув скрытые постыдные дела, не прибегая к хитрости и не искажая слова Божии, а открывая истину, представляем себя совести всякого человека пред Богом» (4:1). Т. е. повторяется безудержное восхваление беспорочности собственной деятельности, а в адрес противников продолжаются инвективы: «Если же и закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого». И далее использует характерную восточную метафору света как эманацию божества применительно к Христу[20]: «Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы – рабы ваши для Иисуса, потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (4:3–6). При этом он, как всегда, не забывает «о рабстве своём для Христа», но не напрямую, что привычно, а через «вас», т. е. коринфян, сделав попытку польстить им, демонстративным унижением своим.

Что же касается неуверовавших, то причину Павел ищет в злостном влиянии внешних сил, персонифицируя их в «боге века сего», т. е. главы демонических сил, противостоящих Богу. Но с Сатаной его прямо не отождествляет. Это произойдёт позднее. А пока – это демоны стихийных сил, живущих в воздухе.

Отметим, что ответственность за принятие «истины» Павел возлагает на «совесть каждого перед Богом» (4:1), т. е. на личную волю каждого. В этом состоит суть свободы человека.

Другую восточную метафору, «человека как сосуда глиняного», Павел использует для обозначения внутренней приобщенности к Богу: «Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам» (4:7). Невольно вспоминается «искра божья», носимая человеком внутри себя, согласно гностическому учению. Да и Дух Божий явился уверовавшим через языки пламени.

Далее следует фрагмент, используемый в той или степени в других Посланиях. Построенный на антитезах, он выразителен, почти афористичен: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем. Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь и Иисусова открылась в смертной плоти нашей, так что смерть действует в нас, а жизнь в вас» (4:8-12). Текст производит впечатление заготовки, используемой по обстоятельствам. Отметим, что антитеза «смерть – жизнь» используется подряд три раза: первый раз – «носим смертность Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисуса открылась в теле нашем»; Второй – «мы живые непрестанно предаемся на смерь ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисуса открылась в смертной плоти нашей; и третий – «смерть действует в нас, а жизнь в вас». Павел, по существу, излагает эволюцию приобщения к телу Христову: от смерти прежней жизни во «во грехе» к новой жизни в «сметной плоти» с душой, руководимой Св. Духом. Особенность последнего движения: воплощением смерти уже являемся «мы» (т. е. Павел), с тем, чтобы воплотиться в жизнь «вас», т. е. уверовавших коринфян.

Совершив переход к «вам» такого рода, Павел продолжает демонстрировать свою заботу о судьбах их: «я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим, зная, что воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед собою с вами. Ибо всё для вас, дабы изобилие благодати тем большую для многих произвело благодарность во славу Божию» (4:13–15). Последовательность воскресения соблюдается: сначала «нас», а затем «поставит перед Собою с вами».