Апостол Павел в свете Посланий - [44]

И далее осуществляется утверждение общности страданий и совместности утешений в них в взаимообщении Павла и коринфян через духовный обмен ими: «Скорбим ли мы, скорбим для вашего утешения и спасения, которое совершается перенесением тех же страданий, какие и мы терпим». «Утешаемся ли, утешаемся для вашего утешения и спасения, зная, что вы участвуете как в страданиях наших, так и в утешении». (1:6,7)

Для Павла участие «в скорбях ваших» также необходимо, как и «утешение для вашего спасения» – нравственный долг христианина, основа его существования в общине. Тем более, что «надежда наша о вас крепка». Выражение надежды в крепости веры собеседников для Павла является необходимым рефреном начальной части его Посланий. Как и напоминание о неизбежности «спасения».

N. B. Возможно, для Павла тема «спасения» имела и глубоко личностные основания: в «спасении» для него был способ избавления от недугов, которыми он страдал на протяжении всей жизни. И на подсознательном уровне желал излечения, в том числе через замену своего тленного тела на нетленное.

И он продолжает «обмен», предлагая им повод для свершения ему сочувствия: «Ибо мы не хотим оставить вас в неведении о скорби нашей, бывшей с нами в Асии, потому что отягчены были чрезмерно и сверх силы, так что не надеялись остаться в живых» (1:8). Как всегда, Павел не сообщает ничего конкретного. Это для него общая установка: дать неопределённость фона для сочувствия. Вызвать к себе сочувствие, для него достаточно частым приёмом. Могло быть и способом установления более доверительных отношений с собеседниками. Особенно, если эти отношения были напряженными. Как и способом привлечь к себе внимание, удовлетворив собственные психологические потребности. Или и тем, и другим.

Продолжение, с точки зрения психологии, характерно для Павла: «Но сами в себе имели приговор в смерти», – установка обречённого. И не только в данной ситуации, но в большинстве случаев, сопровождающуюся, впрочем, надеждою на Высшую силу: «для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых (характерен выбор аналогии: себя он считает мертвым. – Ф. Г.) и на которого мы надеемся, что ещё раз избавит (т. е., что мы ещё будем, и не раз, «мертвыми». – Ф. Г.)» (1:9-10). Имманентность обреченного проявляется в полной мере. Но Павел не забывает и о сочувствии коринфян: «при содействии и вашей молитвы за нас, дабы за дарованное нам, по ходатайству многих, многие возблагодарили за нас» (1:11), – тот же скрытый «обмен». Т. е. Павел здесь достаточно явно стремится создать атмосферу сочувствия к своему положению, к себе, страдающему, и тем самым, задать своим отношениям с общиной более доверительный характер.

И спасшись от «тягостей», Павел с подкупающей непосредственностью, забыв о «молитвах многих», не может не отметить своих заслуг в неожиданном спасении: «Ибо похвала наша сил есть свидетельство совести, что мы в простоте нашей и богоугодной искренности, не плотской мудрости, но по благодати Божией, жили в мире особенно же у вас» (1:12). Не «мудрость плотская» – синоним «греха», но благодать Божия, ниспосланная ему в награду за жизнь «простеца», проводимую в «чистоте и богоугодной искренности», по его убежденности, обеспечили его спасение. И, как бы случайно, добавляет о своей жизни «в мире, особенно у вас». И тут же уверяет в своей искренности: «И мы пишем вам не иное, как то, что вы читаете или разумеете, и что, как надеюсь, до конца уразумеете, так как вы отчасти и уразумели уже, что мы будем вашею похвальбою, равно и вы нашею, в день Господа нашего Иисуса Христа» (1:13–14).

Т. е. почти условия «обмена», но уже в день Второго Пришествия. А пока, давайте налаживать общение.

И Павел с обычным многословием оправдывается в неосуществленных намерениях прийти в Македонию, «чтобы вы вторично получили благодать». (?; Ф.Г.) Следующие стихи (1:17–20), по сути, ничего не объясняют, а, скорее, свидетельствуют о том, что Павел находился в неопределённости решения. И через не вызывающего сомнения ни у самого Павла, ни у его собеседников, сентенцию: «Утверждающий же нас с вами во Христе и помазывавший вас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал Залог Духа в сердца наши» (1:21–22), он, наконец, находит нужное объяснение: «Бога призываю во свидетеля на душу мою, что, щадя вас, я доселе не приходил в Коринф, не потому будто мы берем власть над верою вашею; но мы споспешествуем радости вашей, ибо верою вы тверды» (1:23–24). Т. е. проблема с вторичной «благодатью» уже не существует? И вера ваша неизменна? Вопросы повисает в некой неопределённости. И Павел это осознаёт. И продолжает свой оправдательный монолог.

Глава 2

Он разъясняет свою позицию для «непонимающих»: «Итак, я рассудил в себе не приходить к вам опять с огорчением. Ибо если я огорчаю вас, то кто образует меня, как не тот, кто огорчен мною? Это самое и писал я вам, дабы, придя, не иметь огорчения от тех, о которых мне надобно радоваться: ибо я во всех вас уверен, что моя радость есть, и для всех вас» (2:1–3). Очевидно, предыдущее посещение не привело к безусловному успеху. И Павел не обольщается по поводу эффективности своего личного присутствия и ищет предлога его избежать. Он не хочет в очередной раз «огорчаться» и «огорчать» коринфян; о чем он предпочитает писать, а не сказать, глядя в глаза. Но он должен быть оптимистом: иначе, зачем писать? Тем более, что это лучший способ наладить отношения: «Ибо я всех вас уверен …» и т. д. Но это, скорее, выражение надежды, чем уверенности её осуществления: «От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами, не для того, чтобы огорчать вас, но чтобы познали любовь, какую я в избытке имею к вам» (2:4). Никакой аргументации разговора по существу возникших разногласий, но лишь изобилие эмоций и слёз, которые и должны, по-видимому, в потоке излияний избыть возникшие проблемы.