Еллин: Там лежат кости тех, что хотели отвлечь бандитов танцами.
Скиф: Можете положиться на мой меч.
Варвар: Что толку в мече, если воин на костылях?
Дак: Но мне-то, мне-то как быть?
Апостол: Размешивай тесто и не паникуй. Волнение передается, и хлеба не всходят.
Дак: Это так, но нагрянут бандиты, а я весь в муке. Как окажу им достойное сопротивление?
Апостол: Когда руки раскатывают хлеба Благодарения, ушам не пристало слушать всякую дребедень.
Дак: Причем тут дребедень, когда пересвист кругом, банда банде сигналы подает!!!
Апостол: Банды днем не пересвистываются.
Еллин: Кто же, по-твоему, свистел?
Апостол: Пастухи перегоняют отары.
Варвар: Где они, пастухи-то?
Апостол: Вон, по откосу, отара спускается. По соседнему склону поднимается стало коз.
Еллин: Откуда тебе известны повадки разбойников?
Апостол: Я же сказал, что родился и вырос в Тарсе, городе ткачей, ученых и разбойников.
Финикиец: Да позволено мне будет спросить.
Варвар: Спрашивай.
Финикиец: Собиратель камней, кто ты есть? С какого родства происходишь?
Апостол: Я — иудей.
Финикиец: Хороший иудей?
Апостол: Хороший.
Финикиец: Но ты не можешь быть хорошим иудеем, если твоя родина по ту сторону моря, а ты по эту.
Апостол: Я иудей по рождению, по вере — Апостол Иисуса Христа.
Финикиец: И это значит — что?
Апостол: Это значит то, что для христианина истинная родина не столько на земле, сколько на небесах.
Финикиец: Оставшись без родины, люди выживают?
Апостол: Без земной выживают, без небесной — нет.
Финикиец: А что есть для тебя жизнь?
Апостол: Жизнь есть счастье непрерывного общения с Богом. С моим Создателем. С моим Отцом. Когда я чувствую Его Дух, я полон сил, находчив, умен, решителен, удачлив. Другими словами, я такой, как в свои лучшие дни, и другого мне не надо. Когда же Всевышний отринет лицо от меня — печаль, пустыня, одиночество. Конец всему. Конец всего.
Финикиец: А что делать тому, кто вне родины существовать не может?
Апостол: Искать Бога.
Финикиец: Для чего?
Апостол: Чтобы иметь долю не только на земле, но и на небесах.
Финикиец: Разве это разные вещи?
Апостол: Конечно. Никогда не надо путать земное с небесным.
Финикиец: Что есть одно, что есть другое?
Апостол: Посмотри на эти росточки.
Дак: Можжевельник. Ягода кислая, но полезная.
Апостол: Кто спорит, что этому кустику жилось бы свободнее, вольготнее где-нибудь на опушке леса, среди своих. Там и хорошей землицы полно, там птицы, дожди, близкая и дальняя родня. Судьба, однако, закинула его в расщелину этой скалы.
Женщина: Не приведи Господь!!
Апостол: Теперь, если бы этот кустик отдавался тоске по родному лесу, давно усох бы. Инстинкт выживания заставляет его всем своим существом, всей своей болью тянуться к свету, ибо в этом жизнь. Свет — это и есть наша небесная родина.
Финикиец: Я, конечно, ниже всех вас, будучи рабом, но я все-таки не куст можжевельника.
Апостол: Дорогой мой брат, и ты, и этот кустик — творение рук Господних. У вас один Создатель. Одним светом питаетесь, одним солнцем прогреваетесь, и временами от дерева к человеку ближе, чем от человека к человеку.
Скиф: Мерзавец! Он владеет тайнами слов. Волнует и мучает так, что сил моих больше нет!
Дак: А мне, вот, от его слов светло и хорошо, только мне нужна женщина.
Скиф: Ты же сказал, что в год засухи у тебя ничего такого...
Дак: Я не в том смысле! Хлеба не округляются. Нужны женские руки.
Апостол: Вон же они рядом с тобой — молодые, ловкие, крепкие руки.
Женщина: Если вам нужна кухарка, сбегайте на городскую площадь, их там полно.
Апостол: Твои руки еще не касались теста?
Женщина: Может, я его когда и месила, но теперь это не мое дело.
Апостол: Твое дело есть что?
Женщина: Пасти мужские страсти.
Еллин: Это — ремесло такое?
Женщина: Наука.
Еллин: И ты владеешь этой наукой?
Женщина: В совершенстве. Я могу, возбуждая мужей, натравить их друг на друга, довести их до помутнения разума, могу вывести их в лес и погнать нагишом, как стадо баранов...
Апостол: Господи, отними у нее дар речи, ибо эта сорока сама не ведает, что несет!!
Женщина: Что он сказал? Как он меня обозвал?!
Дак: Дочка, не трать попусту время. Иди, помоги мне.
Женщина: Какая я тебе дочка? Посмотри на себя, мужлан несчастный, а потом посмотри на меня. Даже будучи одноглазым, можно заметить, что пред тобой стоит царская дочь, что в моих жилах течет голубая кровь!!
Варвар: Эта курица рехнулась.
Женщина: Как ты смеешь, свиное рыло...
Апостол (примирительно): Конечно, она царская дочь, в том смысле, что Бог есть царь Вселенной и всяк рожденный волею Отца принадлежит к царскому роду...
Женщина (Варвару): Слышал, что эти златые уста изрекли?
Апостол: Что до голубой крови, то ты как раз и есть дочь одной из тех кухарок, что стоят на площади в ожидании заработка.
Женщина: Врешь, карлик!
Апостол: Отец твой, рыбак, пропал в море. Вас осталось много детей, кормить было нечем, и когда ты в двенадцать лет расцвела на удивление, мать продала тебя в храм Любви за три меры пшеницы.
Женщина: Это сплетни наших старых шлюх, которые завидовали тому, что я была королевой храма.
Варвар: Если ты была королевой, почему тебя изгнали?
Женщина: Нарушала час молитвы.
