Апостол Павел - [63]
В рамках римского мира ключевым словом греческих городов, вошедших в состав Империи, было слово «порядок», и поддержание этого порядка составляло главную задачу ответственных лиц[827], которые таким способом защищали административный устав и статус своего города в лоне римской цивилизации.
С их точки зрения, причин, чтобы считать Павла подозрительным, было достаточно, так как его проповедование рано или поздно поднимало волну за волной движения протеста среди самых разных слоев населения, с каждым разом все более значительные.
Некоторые цеховые профессиональные организации и все те, кто кормился непосредственно от Храма и мест паломничества, одним из которых и был Храм, могли чувствовать угрозу в той мере, настолько, по их свидетельствам, сокращались религиозные богослужения, что вменялось в вину Павлу. Это затрагивало «золотых и серебряных дел мастеров» Ефеса, которые обеспечивали паломников сувенирами и предметами культа. В Ефесе — впервые — официальная религия восприняла христианское проповедование, как опасную конкуренцию. С точки зрения «Деяний»[828], которую подтвердят самые объективные свидетельства римских должностных лиц, это были далеко не единственные резоны. Были не только изготовители ex-voto для знаменитой Артемиды, Приносившие большую прибыль, но имелись также священники и их приближенные, которые перепродавали, например, шкуры приносимых в жертву животных, и особенно жрецы-мясники, которые совершали жертвоприношения и продавали мясо, имея немалый доход, повсюду основывая могущественные объединения[829]. Как видно, вопрос жертвенного мяса («ldolothytes») был проблемой не только для христианского учения, но и касался реальной повседневной жизни населения.
То, что конфликт мог быть спровоцирован этими объединениями, выглядит абсолютно правдоподобно: они во множестве существовали в Азии и были типичны и для продовольственной отрасли, и для ремесленников, и для производителей текстиля, и для объединения «ювелиров», имеющихся в Ефесе; весьма далекие от того, чтобы выражать социальный протест, они заботились главным образом о том, чтобы проявлять свою преданность и оказывать поддержку Империи[830]. Для устранения виновников беспокойств они умело манипулировали толпой и, используя скопление народа во время праздников и представлений, прибегали к эффективным методам: в имперских городах единодушное голосование собравшегося населения могло быть достаточным для того, чтобы отправить какого-нибудь смутьяна на казнь[831]. Именно это согласно летописи «Деяний» и произошло во время театрального представления, когда объединившиеся ремесленники, изготавливающие серебряные изделия, разожгли мятеж, весьма опасный для Павла.
Эго движение принимало явно антисемитский характер. О его последствиях Павел свидетельствовал позднее: ефесская миссия окончилась тем, что все сотрудники-иудеи покинули Ефес; остался только один — коринфянин Иустус, хотя можно упомянуть еще Марка[832]. Родственники апостола, Андроник и Юния, также стали жертвами враждебных происков: они были с Павлом в заточении однажды, а в это же время его всегдашние и верные последователи, иудеи Акила и Прискилла, вероятно, подвергались огромному риску. После этого его иудейские соратники покинули Ефес, чтобы направиться в Рим, так же как и первый обращенный Павла Епенет, который, возможно, был выходцем из иоанновских иудеев[833]. Это изгнание скорее всего последовало за событиями, которые явились причиной заключения Павла и его родственников в тюрьму[834]. Повествование «Деяний» воссоздает картину происшедшего, упоминая, что в театре во время мятежа ремесленников одному из сочувствующих Павлу не позволили выступить по той простой причине, что он был иудей; уточняется, что это обвинение было коллективным…
Этот антисемитизм, который стал довольно агрессивным в Ефесе, чтобы вынудить, по-видимому, группу разойтись, существовал в скрытой форме во всех городах греческого Востока: история Александрии этого периода хранит воспоминания о многочисленных его проявлениях[835]. Достаточно любого организатора, чтобы перейти к открытой враждебности. Именно в эти годы (53–54) Ефес располагал таким человеком в лице знатного римлянина Тиверия Клавдия Валвиллиуса, который соединял в себе божий дар чудотворца с предрассудками интеллектуала-антисемита. И это был человек, наделенный властью.
Вероятно, Павел назвал виновника его несчастий. В завуалированной форме, загадочно и двусмысленно, чтобы его могли понять только те, кому он адресовал свое послание: это было сделано в традиции обличительной речи (диатрибы) в античном эпистолярном жанре[836]. Когда он сообщает, что угроза смерти, которая нависла над ним в Ефесе, явилась ему в форме «ответа», данного ему чиновниками Империи[837], он не может сказать прямо, что ему было предписано предстать перед судом, присланным из Рима, так как в этом случае смертный приговор был бы немедленно приведен в исполнение — а этого все-таки не произошло. Павел скорее делает намек тонкий и точный, указывающий на личность Тиверия Клавдия Валвиллиуса, дружба и расположение к которому императора Клавдия ставили его в один ряд со служащими по связям между греческими городами и двором, составителем (
