Апокалипсис - [28]

Это была территория старого сахарного завода. Здание, к которому привели Марса, когда-то занимал один из цехов. Высокие железные балки, метров по десять каждая, впивались в землю. Наверх можно было попасть по стальной лестнице. Территория вокруг была очищена от кустарника и мусора метров на двести. Рядом с убежищем стопками лежали бетонные плиты, игравшие роль укреплений. Между ними можно было легко передвигаться, оставаясь незамеченным. Как оказалось, все здесь было напичкано ловушками, и пройти можно было только по специальным тропам. Когда поднимались, Марс заметил еще людей по периметру.

— Ты хорошо ориентируешься на незнакомой местности, смотришь именно туда, куда нужно, — раздался голос здоровяка, который поднимался за ним.

— Просто осматриваюсь.

— Ну-ну.

Поднялись. Открыли железную скрипучую дверь. Потянуло едой, странным, почти забытым запахом. Раздался детский плач, мимо пробежала с эмалированным тазом женщина в возрасте. В углу сидел, словно призрак, одноногий старик — длинные до плеч седые волосы, густая борода, на коленях двустволка. Он пристально смотрел на Марса повидавшими жизнь глазами, что-то жевал беззубым ртом. Свет проникал внутрь только из специально оставленных застекленных отверстий. На первый взгляд здесь было человек сорок, в основном старики, женщины и дети.

— Есть хочешь?

— Чего? — Марс недоверчиво посмотрел на здоровяка.

— Ладно, пойдем, — тот похлопал его по плечу и подтолкнул вперед.

Марс медленно пошел. На него смотрели, как на диковинного зверя. Он прижал ближе к себе тюк с едой. «Неужто придется делиться с ними припасами?» Его подвели к большому столу, пригласили сесть. Марс настороженно смотрел на окружающих, ожидая какого-нибудь подвоха. Вот сейчас, сейчас, сейчас они покажут свое истинное лицо. Но ничего не происходило. Перед ним поставили железную миску с отварным картофелем.

— Ешь.

— Да у меня свое есть.

— Ешь. Твои припасы тебе еще понадобятся, если надумаешь уйти.

— Вы что, тут всех так встречаете? В чем подвох?

— Мы хотим тебя отравить, а потом забрать твои вещи, — нагнувшись вперед через стол, тихо прошептал здоровяк, а потом заржал во весь голос и ударил ладонью по столу. — Да жри ты, не бойся! Меня Паша зовут. Если что, я тут вроде главного. — Он вытащил сигарету и закурил.

— Марс.

— Как шоколадный батончик, что ли? — снова рассмеялся Паша, но уже наигранно, словно заранее знал, как зовут незваного гостя.

— Как планета, — недовольно парировал Марс, хотя сначала хотел сказать «как бог», но передумал. Он положил свои вещи возле ног, еще раз огляделся, взял в руки обжигающую картошку и стал чистить ее от кожуры. — Откуда такое добро?

— У нас тут свое подсобное хозяйство. Выживаем, как можем.

Откуда-то сверху послышались тихие шаги. По винтовой лестнице спускался человек в камуфляже, в руках снайперская винтовка Драгунова.

— О-о-о-о, а вот и наши глазки идут.

Глава 9 КАЗНЬ

Ожидание — что может длиться дольше? Катя сидела, обхватив колени руками и положив на них голову. Снаружи люди о чем-то громко разговаривали. Сколько прошло времени с того момента, как она осталась одна? Час или два? А может, минут десять? Она поднялась и стала ходить, разминая ноги и затекшее тело. Идя вдоль стен сарая, она постукивала рукой по выпирающим доскам, извлекая монотонный, но приятный звук «бам, бам, бам, бам». Тук. Маленькая рассохшаяся дощечка выскочила наружу. Катя лишь слегка поддела ее рукой — образовалась щель в пару сантиметров. Она просунула в нее пальцы и попыталась выломать доску побольше, но не получилось. Ударила по стене ногой. Все осталось как и было.

— Зараза! — выругавшись, она припала к щели.

Метрах в двадцати от места ее заключения на небольшой площади к высокому деревянному столбу был привязан Владимир. Чуть дальше толпилось человек двадцать пять — люди явно местные, не военные. Тут же построились солдаты, образовав букву П. Рядом с обреченным на смерть находился стол, за которым сидели еще люди. Луций стоял поодаль, скрестив руки на груди, и смотрел куда-то в сторону, словно его это все не касалось. На фоне остальных выделялась сухощавая старуха. Сгорбившись, она опиралась на палку, с пониманием молчаливо смотря то на генерала, то на приговоренного. Толпа орала. Владимир крутил головой, задрав ее вверх, пытаясь выхватить из общего шума хоть что-то внятное.

Один человек из сидевших за столом поднялся. Все затихли. Было плохо слышно, о чем он говорит, но после его речи раздались аплодисменты. Толпа возрадовалась. Катя понимала, что такое поведение людей не сулит ничего хорошего, особенно для того, кто стоит у столба. Владимир в ответ снова завел свою религиозную шарманку:

— «Вот что я отвечаю сердцу моему и потому уповаю: по милости Господа мы не исчезли, ибо милосердие Его не истощилось!»[1]

Это Катя слышала отчетливо. Он пытался донести то, на что всем попросту было плевать. Владимир скандировал до хрипоты, останавливался лишь набрать в грудь воздуха и снова продолжал проповедь. В толпе пронеслось недовольство и раздражение, раздался свист и крик, подсказывающие, чтобы с ним уже кончали, но Луций почему-то медлил, ожидая, пока Владимир выговорится. Складывалось ощущение, что генерал понимал все, о чем говорил этот несчастный. Когда тот начал кричать про мессию и второе пришествие, Луций вздрогнул, словно пробудился ото сна, и скинул капюшон. Толпа затихла, и даже Владимир, казалось, почувствовал перемену. Его голос становился тише с каждым шагом Луция в его сторону. Генерал наклонился к уху осужденного, что-то произнес и сделал жест рукой. Из толпы вытащили гроб. Владимира развязали, он сопротивлялся. Потребовалось пятеро мужчин, чтобы затолкать его в деревянный ящик и заколотить крышку. Гроб подхватили под радостные крики толпы и понесли в сторону сарая. Люди следовали позади, ликуя.