Апокалипсис - [30]

— Тьфу! Мерзость! Пристрелить бы тебя! — сплюнув в сторону, произнес парень с топором и скривил рожу.

— Ты, милок, заходи, если что. Я еще о-го-го что могу.

— Да иди ты! — он окатил старуху отборным матом и с напарником удалился.

— Ты чего это, со свиньями ночевала, что ль? Откопали страхолюдину. Ишь, мыть вздумал! Мужикам-то какая разница, чистая ты аль грязная? Чего вылупилась, заморыш? Давай, шевели булками! — она больно ударила своей палкой Катю по ноге, подгоняя ее, словно скотину. — Заходи давай. Сейчас протоплю печь. Принесло тебя на мою голову! Когда ж я сдохну-то?!

Скрипучая дверь отворилась, и в нос ударил приятный запах парной. Бабка пихнула девочку вперед, следом вошла сама, стуча клюкой по деревянному полу, зажгла две лампады. Осветилась небольшая комната с длинной скамьей, в углу стояла бочка с водой, с другой стороны лежали камни в железном коробе, с потолка свисали сухие березовые веники. Кате уже доводилось мыться в бане: пару раз они с Марсом растапливали заброшенные деревенские парные, но тут она все воспринимала с некой опаской. Старуха кинула дрова в каменную печь, развела огонь и прикрыла чугунную створку своей палкой. Она вела себя так, будто была одна, не замечая девочку. И только спустя примерно час пробурчала:

— Ну вот, теперь уже тепло стало. Раздевайся. — Бабка зачерпнула деревянным ковшом воду и плеснула на камни, раздалось шипение, по комнате пополз пар. — Ну, чего замерла?! Впервые в бане, что ли?! Раздевайся! Шмотье свое в угол сложи. — Она снова поддала пару, воздух стал наполняться влагой.

Бабка, охаживала веником, как розгами, тело Кати, потом обливала холодной водой и снова начинала хлестать. Девочка лежала на лавке, боясь вдохнуть. Было непонятно, как эта старая кляча вообще выдерживает такую температуру, да еще и одетая.

Когда мытье закончилось, бабка протянула чистую военную одежду. Она оказалась большего, чем нужно, размера, что придало Кате бесформенный вид. Выданная же обувь была впору.

— Надо же! — увидев преобразившуюся девочку, произнесла бабка и, почмокав, добавила: — Странно все это. Ладно, давай выметайся. — Она открыла дверь и вывела ее на улицу.

Первые глотки воздуха после парилки показались блаженными, да и тело словно парило над землей, было легким, как перышко. В последний раз Катя купалась ранней осенью, когда еще было тепло.

— Эй! Чего застыла?! — вернул ее в реальность голос конвойного с топором.

— Чего разорался, упырь?! — тут же парировала бабка.

— Когда ты, тварь старая, сдохнешь, я твое тело на куски порублю и скормлю свиньям!

— Когда я сдохну, милок, можешь меня хоть отодрать, мне все равно будет, — расхохоталась она, причмокивая.

— Вот ведьма! — он взмахнул топором, но замер и медленно опустил его, услышав щелчок ружья.

— Сдурел, что ли?! — остановил его напарник. — Генерал за нее с тебя шкуру спустит! И с меня заодно! Остынь и пошли. Не обращай на нее внимания.

— Сука старая! — он сплюнул в сторону.

— Ступай-ступай, сокол ясный, — растянула беззубый рот бабка.

Катю повели к генералу. У небольшого дома с охранниками перед входом ей указали, чтобы она зашла внутрь. Сквозь полумрак коридора девочка проследовала маленькими шажками, чуть ли не на цыпочках вошла в единственную комнату. Тут было светлее, два окна справа. Длинный прямоугольный стол, два стула по разные стороны от него. Луций сидел, положив руки на стол. Перед ним стояли граненый стакан и бутылка вина, больше ничего. На другой стороне стола Катя увидела жареную курицу, хлеб, картошку, немного солений и стакан с красной жидкостью. Генерал молча указал на место, а сам плеснул себе из бутылки и, покрутив стакан в руке, сделал глоток. Катя с опаской присела на краешек стула.

— Ешь, — словно в пустоту, бросил Луций и снова стал крутить стакан в руках, разглядывая, как болтается в нем жидкость.

— Спасибо, я не голодна.

— Во всем мире не хватает еды, многие жрут друг друга, а ты не голодна? Неубедительно звучит. Ешь и не строй из себя героя. Это никому не нужно.

Катя и впрямь еле сдерживала себя. Такого изобилия она не видела никогда. Аромат пищи кружил голову, а рот предательски наполнялся слюной. Она подвинулась поближе к столу, оторвала кусок от курицы, словно воруя, стала жевать, пытаясь не казаться голодной, но скрыть голод не получилось. Ела, откусывая большие куски, глотала, почти не пережевывая. Луций, щурясь, смотрел на девчонку, по-прежнему покручивая стакан в руках. Резко выпил и снова налил себе вина ровно на один глоток.

— Ну и как тебе старуха?

— Что? — отрываясь от еды, подняла голову Катя.

— Старуха. Та, что тебя отмыла.

— Нормально, — пожав плечами, ответила она.

— Нормально? — Он усмехнулся. — А многие считают ее придурковатой. Если не сказать хуже.

— Вы меня убьете? — Катя отодвинула от себя еду.

— Хотел изначально, — Луций сделал глоток, поставил стакан и откинулся на спинку стула, прихватив бутылку, — а перед этим хотел отдать тебя на развлечение своим людям, но потом передумал. Много чего я хотел с тобой сделать, но пока не знаю, что именно нужно, да и нужно ли вообще. — Он сделал глоток прямо из бутылки.