Анубис - [30]
Лаудер взглянул на пад, показывающий время, выждал пять минут и махнул рукой.
— Выходят все, — сказал он и посмотрел на Гейла: — Знаете, что делать?
Гейл кивнул.
Ресторан встретил их пьянящими запахами готовящейся пищи. Рот у Гейла моментально наполнился слюной. Лаудер уселся за стол, диггеры послушно сделали то же самое. Гейл по его знаку прошел зал, миновал бар и достиг горячего цеха, который помнил темным и безлюдным. Сейчас здесь кипела жизнь. В огромной печи за стеклом пламенели раскаленные пружины, на столе горой возвышались какие-то круги из теста, все остальные поверхности были заняты овощами и специями.
Стоявший ближе всех к двери работник оторвался от дела.
— Это вы за заказом? — недоверчиво спросил он, окидывая Гейла взглядом и продолжая стучать ножом по доске с помидорами. — Сейчас начнем выносить. Подождите десять минут, тесто должно пропечься.
Пришлось вернуться в зал и сесть рядом с Лаудером. Из съестного на столе был стандартный набор — солонка с перечницей, бутылка масла и корзинка с тремя хлебными палочками. Гейл сжевал их все разом, но они только хуже сделали, при таких запахах жевать сухой хлеб — форменное издевательство. Надо было хотя бы маслом полить.
Первый из сотрудников в наспех застегнутой униформе появился минут через пять, в руках у него были четыре плоские упаковки, исходящие паром. Он поставил их на стол и начал по очереди открывать крышки. В коробках была пицца. Горячая, сырная, с яйцом, базиликом, беконом… Гейл почувствовал, что близок к голодному обмороку.
— Устраивает, сэр? — почтительно спросил сотрудник.
— Подумаем, — недовольно ответил Лаудер. — Поставьте в сторону и несите остальные, но эти далеко не убирайте.
Гейл взял себя в руки. Он здесь не за жратвой, и вообще заказ только повод, они за него не платили, а он еще и за обед остался должен.
Пуговицы на форме служащего все были на месте.
Парень перетащил свои коробки на свободную столешницу и остался стоять рядом, соблюдая дистанцию. В зал уже несли следующую партию, и не один, а два работника. Еще восемь огромных пицц отправились туда же, куда и первые, — не было отсутствующих пуговиц.
Администратор появился беззвучно, принял командование своей небольшой армией, опасливо поглядывая на Лаудера. Новые коробки вносили уже по двое — один держит, другой открывает. Не назвать пиццы произведениями искусства мог только человек, лишенный художественного вкуса. На взгляд Гейла они были совершенны. Он беспомощно повернулся в поисках подсказки.
— Маслины не нужны, — холодно сказал Лаудер. — Замените на зеленые оливки.
Коробки утащили, принесли новые. Гейл сжал зубы, чтобы не капать слюной на стол, заставил себя смотреть выше картонных упаковок и искать недостающую пуговицу, задержав дыхание — запах был слишком дразнящий.
— Халапеньо исключается, — придрался к новой партии Лаудер. — И коробка мятая. А эту оставьте. Эти и эти заберем. Те три штуки верните обратно, я передумал. Где здесь анчоусы?
Скоро уже целая шеренга сотрудников «Росетти» стояла вдоль стены, держа в руках коробки, — Лаудер с убийственной серьезностью заставлял их меняться местами, выбирая сначала одни, потом другие, снова возвращая те, что уже забраковал.
Появились метрдотель и старший владелец ресторана. Пуговицы в глазах Гейла рябили, хотелось положить голову на стол. Он встал и налил себе стакан воды, выпил залпом — желание прилечь стало меньше, да и ясности в мозгах прибыло. В общей сложности он насчитал уже четыре десятка пицц с самой разной начинкой. Чей заказ можно исполнять с таким рвением глухой ночью? Да еще и при параде?
Лаудер высокомерно гонял персонал, не глядя на Гейла, диггеры сидели молча, точно загипнотизированные. От нечего делать Гейл со стаканом в руке еще раз прошел вдоль строя с коробками. Вновь прибывшие занимали место в конце, шеренга уже загибалась к бару своим хвостом. При его проходе коробки открывались снова, скрывая пуговицы, и смотреть приходилось либо назад, либо вперед.
Парня с обрывком петли на форменной куртке Гейл отметил механически, когда уже прошел мимо. Не хватало второй сверху пуговицы, на ее месте торчал остаток нитки с кусочком пластикового ушка. Он поднял глаза на лицо парня — тот ответил широкой радостной улыбкой. Он вообще не был похож на террориста — большеротый, кареглазый, молодой, возраста Гейла или чуть постарше. Росту он был небольшого. Сколько ему было десять лет назад? Восемнадцать? Двадцать? Стажер в Президиуме? Студент на практике?
В руках он держал пиццу без помидоров с соусом песто. Эту пиццу Лаудеру не показывали, Гейл бы запомнил. С соусом песто не было ни одной пиццы, он мог поклясться, потому что обожал этот соус и нарочно ждал, не будет ли такой в заказе, но ее не было. Парень просто встал в ряд, как если бы уже прошел проверку. Перехватив взгляд Гейла, он подмигнул ему.
— Годовую выручку сделали, — весело шепнул он. — А реклама какая! Премию дадут.
Гейл почему-то очень ясно увидел холл Президиума, сыплющий осколками и перекрытиями в зал, где лежат окровавленные люди. Потому что за стеной в столовой такой вот весельчак совал в руки исполнителей стаканы с пластиковой взрывмассой вместо кофе. А потом возвращался на кухню делать пиццу с соусом песто. Сколько нужно заплатить за это? Сколько попросить за такую услугу? Сколько вообще стоит человеческая жизнь?
То, что выглядит несчастным случаем, не всегда им является. Особенно сложно, если преступление совершено на чужой планете, фауна которой специфична не меньше аборигенов.
Марахси - планетоид, больше похожий на кусок черной пемзы, подвешенный в темноте вечной ночи. И хотя он пересекает границы сразу трех государств, жизнь на планетоиде шикарной не назвать. Именно там борется за выживание маленькое рабовладельческое предприятие.
"Я вообще никогда не понимал, почему в «Гостье из будущего» все только в прошлое летают. Если она машина времени, то ведь и в будущее может?"А так же на заявку, как ИИ разных поколений относятся друг к другу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.